Лицо отмщения

– Мои дни сочтены, мне нет нужды в твоей милости, – едва шевеля искусанными губами, проговорил Джон Сокс. – Но ты бы и не смог исполнить данное слово. Змеи ползут к дому твоему. Где бы ни преклонил ты главу свою, глаза их следят за тобой. Род твой обречен. И нет спасения ни ему, ни тебе. А теперь, где твои кони, Генрих Боклерк?

Вальдар Камдил сидел на каменной скамье полуразрушенного херсонесского театрона и размышлял о превратностях судьбы. Запущенный вид древних подмостков наводил на грустные мысли. Когда-то здесь располагалась крепостная стена, потом город разрастался, и ее снесли, чтобы построить новую дальше, а на месте античной куртины зазвучали величественные поэмы Гомера и острые сатиры Аристофана. Но и этому пришел конец. И уже в IV веке нашей эры едва-едва обретшее силы христианство гневно осудило творившиеся здесь «бесовские игрища» и в назидание театралам обуянная священным рвением паства воздвигла храм прямо внутри широкого полукруга охваченной трибунами арены. Камдил помнил те времена, когда не стало и храма. Так же, как эти скамьи и найденные поблизости захоронения и остатки кузни, храм стал лишь объектом пристального изучения потомков, а порою вовсе даже и не потомков тех, кто сновал нынче по оживленным улицам этого крупного портового города.

Чувство некоего ложного всезнания задавало размышлениям мессира рыцаря тон возвышенно-печальный, так что он едва отвлекся, услышав поблизости шаги напарника.

– Так, капитан, все зашибись, одно плохо.

– Что еще? – вскинул брови рыцарь.

– В этом городе нет ни одного приличного ресторана, шоб вечером мы могли достойно отпраздновать законный результат нашего маленького трудового подвига.

– Так. – Вальдар сплел пальцы. – А подробнее?

– Не, мне кажется, ты меня в чем-то подозреваешь. Я шо, похож на человека, который способен кого-то безвозмездно обмануть? Вглядись в мой гордый профиль! Ты в силах представить его еще и в фас, и отпечатки пальцев снизу?

– Лис, а если без всех этих красивостей?

– Блин, какой ты скучный! Сидишь тут почти неглиже, и нет шоб, пользуясь случаем, играть мышцой и курортные романы заводить, еще мне нотации читаешь. – Бойкий менестрель упер руки в боки. – Все предельно честно. Небольшая операция по обналичке. Если хочешь, по возвращении в Институт я могу даже записать ее в свою налоговую декларацию, если, конечно, какое-нибудь особое небесное знамение заставит меня ее заполнить... Ладно, как говорил один мой знакомый следователь, «подальше от дела, поближе к прибыли». Мне от тебя понадобится небольшая помощь.

– Не вопрос, – пожал плечами мессир рыцарь. – Но ты же помнишь, я не стану делать ничего такого...

– Не-не-не, такого не надо, сделаем нечто этакое. Я принес тебе... – Лис замешкался, демонстративно впадая в задумчивость. – Даже не знаю, как сказать, финансовую независимость, удачу или просто перо с чернильницей и кусок пергамента. Ладно, не суть важно. Пусть на данный момент это будет только перо, только чернильница и вот этот самый пергамент.

Камдил принял из рук друга невесть где раздобытые «канцелярские принадлежности».

– И... что?

– Я хочу проверить, насколько свежи у тебя воспоминания о сегодняшнем купании. Мог бы ты, выпускник Итона и, не побоюсь этого слова, земляк Гейнсборо, нарисовать изящный пейзаж с тем самым мысом и теми самыми подводными скалами, на которых разбился дромон? Желательно в стилистике Раннего Средневековья, боюсь, до постмодернизма здешние аборигены еще недоросли.

– Могу, но зачем?

– Господи, сэр рыцарь, чего-то ты сегодня с устатку окончательно ничего не вдупляешь! Именно его я обналичивать и буду. Так сказать, шедевр кисти правой руки одного из первых тамплиеров... Эх, не в те времена промышляю! После Дэна Брауна мы б твои путевые зарисовки на такой золотой дождь обменяли, что на любую из его луж можно было до конца дней жить припеваючи! Ладно, мессир, создайте шедевр, только, пожалуйста, по-быстренькому, а то будущий потерпевший, в смысле, клиент, как раз помолиться зашел, и я не знаю, надолго ли хватит его благочестия...

Работа над первым письменным, вернее, изобразительным свидетельством деятельности Ордена тамплиеров приближалась к концу, когда на канале связи прорезался хорошо знакомый голос смиренного монаха-василианина.

– Дорогой племянничек, скажите, будьте любезны, где вас изволит носить?

– Мы это, в цирке, – вмешался в разговор Лис.

– В каком еще цирке?

– Ну, так понятно в каком – в античном!

Стационарный агент Института на мгновение впал в задумчивость.

– А что вы там делаете?

– Ну, я бы сказал, шо ждем представления, но это была бы неправда.

– А что правда?