Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга: о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды

Мой пациент нагнулся, чтобы нажать на курок, неосознанно изменил угол наклона ствола и головы, в результате чего снес себе переднюю часть лица, но не умер.

Так как он сам нанес себе эти ранения, а не получил их на поле боя во время службы, Барри доставили не в Королевский центр военной медицины, а в одну из больниц НСЗ. Он перенес множественные операции, в ходе которых мы методично, шаг за шагом провели реконструкцию утраченных и поврежденных структур его лица, восстановили ему нос и потерянные зубы вместе с разорванной челюстью. Мы уже почти закончили с ним: осталось провести лишь парочку корректирующих операций, чтобы вернуть его лицу вид, который у него был до того злополучного дня. Теперь Барри в полной мере осознает, насколько ему повезло получить в своей жизни второй шанс, и намерен максимально его использовать.

Недавно Барри разговаривал со мной по поводу этого эпизода, пройдя сеанс психотерапии после восстановления от полученных травм. «Хочу, чтобы вы понимали, что это никак не связано с военной службой, – сказал он. – Я просто дошел до стадии, когда меня все достало, и я решил уйти. Самое унизительное в случившемся то, что после всей моей подготовки и многолетнего опыта я умудрился промахнуться, стреляя в упор!»

Он также рассказал мне, насколько важно ему было вернуть лицо: «Крэйг Уэльс [мой коллега-консультант из Глазго] это отрицает, однако я знаю, что он спас мне жизнь. Он вернул мне мое лицо, и я бесконечно ему за это благодарен. Позитивное отношение с его стороны и со стороны всех остальных медиков меня спасло и придало мне сил жить дальше. Я так рад, что мне выпал этот второй шанс, что я получил дополнительное время. Я не справился бы с этим, не получи обратно свое лицо».

Своими словами Барри подчеркивает важнейшую роль человеческого лица в нашей самоидентификации, которая, пожалуй, еще более выражена в современной эпохе «селфи» – современного аналога исторического портрета, только доступного каждому, у кого есть смартфон.

Одну неделю из восьми я полностью посвящаю лечению травм лица, вызванных чем угодно, начиная от удара бейсбольной битой и заканчивая автомобильными авариями, падением с большой высоты или, в очень редких случаях, огнестрельными ранениями, или чем-то еще более непредсказуемым. За годы моей работы через меня прошли сотни пациентов с травмами лица, однако одним из самых странных случаев в моей практике стала история Ларри, слабого пожилого человека с болезнью Паркинсона, который решил прорезать дверцу для кошки в двери своего дома с помощью угловой шлифовальной машины[102]. Это не тот инструмент, который следует брать в руки неопытному человеку, страдающему к тому же от тремора и общей слабости, связанной с его болезнью, и результат был, к прискорбию, предсказуемым. Надев шлем и защитные очки, он нагнулся с болгаркой в руках и начал вырезать прямоугольник в двери. Инструмент, однако, отскочил, снеся с него шлем и разрезав пополам лицо, оставив рану, напоминающую разрез саблей. Разрез вышел настолько ровным, что все лицевые кости и ткани остались на месте, просто были аккуратно разделены прямо посередине. Операция по соединению двух половинок его лица оказалась одной из самых успешных среди проведенных когда-либо мной и Дэвидом Саттоном, и на нее ушло всего три часа – мы прибегли к микрохирургии и использовали большие стенты[103], чтобы не дать зарасти его носовой полости.

Дочь увидела своего отца с разрезанным и окровавленным лицом сразу же после происшествия, когда он появился у нее на пороге (она жила в соседнем доме), и воскликнула: «Господи, что ты на этот раз натворил, пап?!», что свидетельствовало о том, что происшествия, после которых требовалось звонить в «скорую», были для него не в новинку.

Когда он пришел ко мне на прием несколько недель спустя, следы на его лице уже практически исчезли, однако, к моему удивлению, он выглядел немного понурым.

– Что такое, Ларри? – поинтересовался я. – Ты что, недоволен тем, что мы с тобой сделали?

– О нет, доктор, – ответил он, – я всем чрезвычайно доволен. Дело в моих детях.

– А что с ними?

– Ну, они забрали у меня мою болгарку.

Он произнес это с таким бесстрастным выражением лица, что мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, было это проявлением болезни Паркинсона или шуткой с его стороны, однако мои сомнения быстро рассеялись, когда Ларри, а за ним и моя медсестра Беверли, разразились смехом, а потом к ним присоединился и я.