Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга: о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды

У пациентов, которым приходится справляться с потерей волос, тошнотой, усталостью, болью и всеми остальными малоприятными, подрывающими силы побочными эффектами лечения, есть одно утешение, за которое стоит держаться: как правило, чем больше человек страдает от побочных эффектов лечения, тем лучший оно дает результат. У каждого человека свой уровень чувствительности к облучению, однако всем даются одинаковые средние дозы облучения, рассчитанные на основе масштабных клинических испытаний. Степень тяжести побочных эффектов среди всех пациентов подчиняется нормальному распределению, поэтому одним приходится хуже, чем другим, однако, когда одна группа людей в ходе клинических испытаний жалуется на очень тяжелые побочные эффекты, в то время как у другой они практически отсутствуют, начинаешь беспокоиться по поводу перспектив лечения их опухоли. Причина в том, что злокачественные клетки неизбежно рождаются из здоровой ткани, с которой что-то пошло не так, поэтому чувствительность обычных и раковых клеток к излучению тесно взаимосвязана. Когда ионизирующее излучение не оказывает особого воздействия на обычные клетки и не вызывает заметных побочных эффектов, это означает, что и атипичные клетки толком на него не отреагируют. Таким образом, чувствительность организма к излучению должна стать утешением для тех, кто страдает от самых мучительных побочных эффектов. Лучевая терапия принесет больше пользы им, чем тем, кто почти не жалуется на побочные эффекты.

У Ирен из Майами, которой предстояла замена нижней челюсти, существовала дополнительная проблема, не имевшая ничего общего с медицинскими осложнениями. Согласно условиям ее медицинской страховки в ночь перед операцией она не считалась пациенткой больницы, и ее следовало рассматривать лишь как так называемую «гостящую пациентку». Она должна была стать пациенткой больницы лишь в момент начала операции следующим утром, и мне была дана четкая инструкция в ночь перед операцией считать ее лишь гостем, снимающим, по сути, гостиничный номер на ночь.

В результате, когда я пошел навестить Ирен в тот вечер, мне было запрещено выписывать ей что-либо от мучившей ее боли. Она уже выпила все таблетки, которые взяла с собой, однако по-прежнему сильно страдала, и у нас в Великобритании я бы назначил ей подходящее обезболивающее, однако в американской больнице я сделать этого не мог. Поступи я подобным образом, и я, и больница могли пойти под суд, а к тому времени я уже усвоил, что в США ты можешь не получить необходимую медицинскую помощь, если у тебя нет солидного состояния или полной страховки, но найти адвоката, готового подать от твоего имени на кого-либо в суд, ты можешь всегда, каким бы бедным ты ни был.

Пока я осознавал, что не смогу оказать Ирен паллиативную помощь[57], другой приезжий ординатор, Стив Шиммель из Индианы, который обычно был еще тем весельчаком, с типичной для Среднего Запада медлительностью, окончательно утвердил это у меня в голове. «Нет, – сказал он, видя мои колебания. – Тебе нельзя этого делать [назначать ей лекарства]». Пока он это говорил, я отчетливо ощущал повисшее вокруг безмолвие, а металлический привкус антисептика во рту и в носу казался более выраженным, чем обычно. Ирен взглянула на меня, и мне только и оставалось, что беспомощно посмотреть на нее в ответ, пробормотав какую-то банальность и оставив ее на всю ночь справляться с болью самостоятельно.

Все произошедшее было мне совершенно чуждо. Ключ к превосходному здравоохранению – это понимание, что ты можешь что-то изменить в пользу пациента, поэтому я ощутил беспомощность и пустоту, осознавая, что могу избавить Ирен от боли, однако не смею этого сделать из-за существующей системы здравоохранения, у которой приоритеты, по идее, должны совпадать с моими. Казалось, все годы моей подготовки и дарованной мне власти были сведены на нет, причем не по каким-то медицинским причинам, а для выполнения требований, напечатанных мелким шрифтом в страховом полисе. Это происшествие и по сей день свежо в моей памяти, и каждый раз, когда заходят разговоры о переходе на систему здравоохранения американского образца – а политики правого крыла все чаще продвигают такую идею, – мне в голову тут же приходит образ этой женщины, которая всю ночь мучилась от боли.

Глава 7

Вернувшись из Майами, я закончил свою базовую медицинскую подготовку, получив в 1997 году еще один диплом с отличием, и, насколько мне известно, я до сих пор являюсь единственным выпускником Университета Глазго, получившим диплом с отличием и по стоматологии, и по медицине. Моей навязчивой целью по-прежнему было стать челюстно-лицевым хирургом, и мне оставалось только пройти через все обязательные этапы, однако с учетом двойного образования в стоматологии и медицине и дополнительной медицинской и хирургической подготовки этот процесс был далеко не быстрым.