Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга: о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды

Разговаривая с пациентом о будущем, я оказываюсь не только хирургом, который предлагает оптимальный вариант лечения. Мне приходится также стать адвокатом дьявола – рассказать о всех трудностях на пути и описать возможный неблагоприятный исход.

Она ответила без малейших колебаний:

– Я все понимаю, доктор. Я полностью вам доверяю и хочу, чтобы вы вырезали опухоль.

Таким образом, у Кэтлин была совершенно четкая позиция по этому поводу, которую впоследствии мне подтвердила и Андреа. Андреа была клинической медсестрой-сиделкой и не находилась в моем подчинении, и, хоть и играла незаменимую роль в онкологической бригаде, не входила в хирургическую бригаду, которой предстояло проводить операцию. Кроме того, она не стала бы поддерживать выбранный курс лечения только ради того, чтобы угодить предложившему его консультанту. Это было чрезвычайно важно, поскольку некоторые сотрудники и некоторые пациенты – и это особенно актуально при наборе пациентов на клинические исследования – готовы согласиться на все, лишь бы угодить своим врачам и не раздражать или не расстраивать их, не всегда осознавая, на что именно они подписываются. В данном случае, однако, из личных бесед Андреа и Кэтлин было абсолютно понятно, что больше всего Кэтлин боится ужасной смерти от удушья, и какими бы ни оказались последствия операции, она была к ней готова.

Получив подтверждение от Кэтлин напрямую и успокоенный словами Андреа, я отмел все сомнения по поводу выбранного нами курса лечения. Пациентка, ее родные и члены хирургической бригады сходились во мнении, что это единственно верное решение. У пары человек, хоть и не среди медиков, еще оставались какие-то сомнения, однако они либо держали свои мысли при себе, либо обсуждали их шепотом, поскольку полностью осознавали ситуацию: либо мы проводим операцию, либо Кэтлин умирает в мучениях. Лишь среди медсестер одна озвучила свои сомнения: толком не разобравшись с информацией о состоянии Кэтлин, она считала, что нам не следует ее оперировать.

Однако операция прошла успешно. На первом этапе, который мы называем «опусканием визора»[71], чтобы свести к минимуму послеоперационный шрам, мы сделали непрерывный разрез, начинающийся за правым ухом, проходящий под подбородком вдоль его линии и заканчивающийся за левым ухом: получилось три стороны прямоугольника с закругленными углами. Затем мы отслоили ткани шеи и лица, приподняв кожу и фасцию. Удалив лимфоузлы по обе стороны шеи Кэтлин, мы получили доступ к опухоли на языке. После удаления опухоли и пересадки тканевого лоскута с другого участка ее тела для замены удаленной части языка мы смогли просто опустить «визор» из ее кожи вниз, пришить его на место, и после заживления шрамов ее лицо вернулось бы к своему прежнему виду.

Мы старались как можно осторожнее обращаться с двубрюшной мышцей, которая крепится к кости нижней челюсти, поднимает мягкое нёбо и позволяет нам глотать. Если бы я просто убрал мышцы с челюсти Кэтлин, их было бы чрезвычайно сложно пришить обратно, поэтому я вырезал участок кости изнутри нижней челюсти, расположенный спереди под языком, вместе с прикрепленными к ней мышцами. После удаления опухоли нам нужно было лишь просверлить отверстие в этом участке кости, а также еще одно отверстие побольше в челюсти, после чего соединить кости «каретным винтом», вернув тем самым мышцу на место.

Мы удалили опухоль вместе с приличным запасом окружающей ткани, чтобы избавиться от всех распространившихся в микроскопических количествах раковых клеток, оставив при этом достаточно мышечной ткани в задней части языка Кэтлин, чтобы она могла нормально говорить и глотать – к счастью, опухоль не успела распространиться в заднюю часть языка. К большому сожалению, мы обнаружили под опухолью метастазы. Следующим шагом было удаление оставшихся лимфоузлов шеи, и тут нас тоже не ждало ничего хорошего. Значительная часть ткани вокруг лимфоузлов была плотной и спаянной, что указывало, что в ней тоже присутствовали раковые клетки, и, как мы и боялись, рак распространился за пределы капсул лимфоузлов. Это был не очень хороший знак.