Лицо врага: Окно первое (СИ)

— Спасёт он его, — немедленно рассердилась Яня. — Да и Теана тоже, я думаю, потому что он очень хочет хоть как-нибудь улучшить отношения с братом. Только сам Тиоссанириэль очень на тебя обидится, наверное.

— Там что, вот прямо так и написано? — прищурился Юлий. — Нет, вряд ли, ты Саню не знаешь. И про князя тоже не стоит так просто что-то утверждать. Одно дело — хотеть улучшить отношения просто так, но что будет, если он получит верную и очень простую возможность избавиться от брата навсегда? Сейчас ситуация для этого идеальна, и…

— Он любит брата!

— Одно дело — любовь, а другое — политические соображения. И соображения потенциального противника очень сложно понять, необходимо знать весь контекст. А ещё очень важно понимать, что любовью никто никогда не руководствуется!

— Чего?

— Ну, то есть, такие люди, то есть, альвы, ну и люди, понятно, тоже, не руководствуются. Вот, например, царь Волот, хотя родственников у него никаких нет, если внезапно влюбится… хотя я не знаю, способен ли он вообще на такое, но всё же, что он в этом случае будет ставить выше? Свою любовь к кому-то или свою любовь к власти?

Яня тяжело вздохнула и уже протянула Юлию блокнот, как вдруг Вера строго сказала:

— Так, нет. Сначала вы доплетаете всё, что должны были на стенки наплести. А то мало ли что случится за время нашего трёпа. Да и потом, может, ещё забудем. Потом мы проверяем, всё ли вы сделали. Потом, — она взялась за блокнот и настойчиво отвела в сторону руку Яни подальше от Юлия, — Яня своими словами объясняет, какие чувства в её видении испытывает верховный князь, что он думает о младшем брате и почему она считает, что Ассиохари-аль сделает всё так, как она сказала. И уже только потом мы, услышав её аргументы, решаем, читать нам это видение, или же сжечь, не заглядывая. И совсем не потому, что нам интересно, хотя ежу понятно, что нам ужасно интересно. Личное — значит, личное, каким бы оно там ни было. И чьим бы оно там ни было.

Закончил Юлий подозрительно быстро. Но даже если он хотел небольшой халтурой ускорить переход к разговору о семье тен Ивитируан (что вряд ли), то его ожидал крупный облом: я достала свои тетради.

— Да ладно, — протянул он, поняв, что это на самом деле особенные пыточные приспособления для его мучений. — Ну не всё же на свете ты конспектировала!

— Ничего, сюда хватит, — строго ответила я.

— Ну, ты банальные всякие штуки не озвучивай, их мы и так увидим, — сказала Вера.

— Буду я ещё ему что-то там озвучивать. Держите, наслаждайтесь, — я протянула ему тетрадь, — там даже содержание есть, так что разберётесь.

Он тяжело вздохнул — листать и читать мой почерк, продираясь через все завитушки, перескоки и подписи на полях, было куда сложнее, чем просто слушать и ругаться. Однако он просмотрел всё очень внимательно, и пару раз действительно нашёл что-то, не учтённое в защите. Вернул мне. К нему тут же, не давая времени на отдых, обратилась Вера, выдав сразу десяток каких-то очень сложных названий, из которых я раньше хотя бы слышала от силы пару-тройку. Юлий, видимо, был близок ко мне по уровню знаний, потому что тут же попросил Веру быть помедленнее и полез копаться в своих наворотах. По ходу разговора с ней он постоянно что-нибудь подправлял и добавлял — не целитель всё же, в ядовитых веществах, особенно редких, разбирался он явно так себе. Но старался. Вот хорошо же быть сильным магом, да ещё и воздушником — я такое количество магии в жизни не смогла бы из себя выдавить, а он сколько времени уже колдует, какой слой плетений уже по счёту наворачивает, а ведь их там уже точно больше сотни, и ничего ему.

А я вот безумно хотела спать. День выдался длинный и напряжённый, и от усталости было почти физически плохо. Уже стемнело, и за окнами лишь тускло светились нити службистов, и за ними и за их светом почти не было видно звёзд. Никто уже не думал ни от кого скрываться, но в темноте нельзя было понять, сколько их там вокруг летает. То есть, можно было, но разве что нечеловеческим взглядом Веры, а она ни в окна особо не смотрела, ни делиться наблюдениями не собиралась, даже если они были. В любом случае, они ещё ничего более умного не придумали и страдальчески переругивались где-то в темноте, не имея сил даже сплести Доверие. Тоже устали, сволочи, но их-то хотя бы было кому сменить. А я теперь, что бы там Юлий ни говорил, вряд ли смогу заснуть в такой обстановке, как бы мне плохо ни было.

Юлий закончил. По крайней мере, Вера так решила.

Да уж… я совсем забыла про семью тен Ивитируан, их проблемы и наши терзания.

— Так вот, — отвратительно радостно начал он, — что там про Ассиохари-аля? Такого, чтобы можно было точно сказать, что он приложит все усилия к спасению Тиоссанири?