Лицом к лицу

В ту субботу все было как обычно. Вошли старые друзья — Лева Веденский — помощник губернатора нашей области с женой Лидочкой и Женька Бабичев — первый секретарь Ворошиловского райкома КПСС — признанный жуир и меломан со своей «бебой» то есть Олечкой. Представленный честной компании Арчаков пожал руку мужчинам, раскланялся с дамами.

— Мой друг! — обращаясь к Леве торжественно провозгласил Женька, вытаскивая из кожаного дипломата пластинку модного композитора Давида Тухманова.

— Мой друг, ты помнишь, как мы танцевали под эту прекрасную музыку?

— В Ставрополе? На свадьбе твоей сестры? — повернувшись ко мне улыбнулся Лева, — Да, где мы только не побывали! Замечательное было времечко, что и говорить!

Компания лидеров, с первых лет комсомольской работы спитая и спетая — мы выезжали за Волгу, летали на пару выходных в Киев, отмечали вместе все праздники — поначалу состояла из четырех семейных пар. Потом мой муж — вовсе не «учитель математики», как написано в его дипломе, а, на минуточку — уже председатель бюро международного туризма «Спутник» — как отмечено в трудовой книжке, растворился в туманной дали. Исчез, расставшись с огромным рабочим кабинетом, парком из семи легковых автомобилей и пяти автобусов, потеряв всеобщий почет и уважение и много, много чего другого — ну, в общем, не стало у меня мужа, а я в компании осталась.

Никаких адюльтеров среди нас не наблюдалось — нам было просто хорошо вместе.

Вечеринка шла своим чередом, бутылки пустели, настроение поднималось. Арчаков получил искреннее одобрение моих друзей, и я была рада этому факту. Мы обсуждали последние новости, пели песни и, конечно, танцевали под чудный старый мотив:

…И было это солнце утреннее сонным,

И тени вниз летели со скалы.

И было это море невесомым,

И были эти сны не тяжелы.

У той горы, где синяя прохлада,

У той горы, где моря перезвон…

Светку приглашали на танец все мужчины по очереди, в том числе и мой Арчаков, та кокетничала, заламывая руки, и выдавала плоские шутки — было в ней что-то от грубой крестьянской бабы — я же говорила.

Но вот время перевалило за полночь, гости стали прощаться. На проспект вывалились шумной толпой — сидели за столом долго, набрались капитально.

Только стали ловить такси, как на Леву повесилась посторонняя девица — то ли перепутала мужика, то ли такая смелая, но тоже в хорошей кондиции. А наш Лева — юморист — обнимает её за талию и продолжает беседу, называя девицу «котиком» и «рыбкой». Лидочка, ничуть не смутившись, объясняет честной компании:

— Ему сейчас безразлично кому толкать свои умные речи, — и передвинув девицу к фонарю, становится на ее место:

— Дорогой, ты все перепутал, это я твоя рыбка, я и котик, меня обнимай…

Вот же умница какая!

Сережка, обещавший посвятить этот вечер мне, тоже вдруг засобирался — засобирался и ушел вместе со всеми. Несколько дней к телефону не подходил, или же отвечал коротко:

— Извини, завал на службе!

Но недели через две «завал» очевидно разобрали, и раздался звонок в дверь — мой кавалер, как всегда, нагрянул без предупреждения. Все пошло, как и прежде: свидания — букетики — коньячок с тортиком. Тем не менее со временем отношения зашли в тупик, а потом и вовсе прекратились — мирно, спокойно прекратились. И не вспомнить бы о той вечеринке, но…

Примерно через год, в магазине, у самой кассы, столкнулась со Светкой:

— Привет! — была искренне рада я.

— Привет! — обрадовалась и она.

— Давненько не виделись! Посидим, поболтаем? — прихватив бутылочку испанского хереса мы отправились ко мне — благо надо было всего лишь дорогу перейти. Устроившись на кухне, разлили вино по бокалам и повели неторопливый треп о житье-бытье. Перемыв кости всем знакомым, перешли к разговору о себе.

— Как твой Сергей? — вкрадчиво спросила Светка.

— Мы расстались.

— Знаешь — я должна тебе это сказать — ведь он и ко мне тогда ходил! — прикинувшись виноватой, трагическим тоном произнесла эта артистка.

— К тебе? Ты что, знала его раньше? — не поняла я.

— Нет, мы у тебя познакомились — в тот вечер — «…и было это солнце утреннее сонным…» — помнишь?

— И…?

— Я попросила — Сергей пошел провожать, — она с гордостью взглянула на меня, мол, я тоже интересую мужчин!

— Провожать? — идиотский вопрос…

— Сначала все про тебя выспрашивал, — усмехнулась Светка.

— А потом?

Та кокетливо повела плечом:

— Ну а потом…

Когда до меня дошел смысл этого «Ну а потом…» я опешила! Сидела в изумлении — сказать, что была ошарашена — значит не сказать ничего — отпад был полный! От меня — к Светке? Что он там нашел — сто килограммов чистого веса? Темные усики под носом, прикрытое волосами большое родимое пятно на щеке, да немытые годами окна в квартире? Он в своем уме? Где были его глаза? А она то, она! — сидит в моем доме и говорит такие вещи…