Лицом к лицу

Не успел отойти второй эшелон, как к станции стали подходить третий пехотный, четвертый и пятый артиллерийские. Абхазава потребовал, чтобы и эти эшелоны приготовились к разоружению. Артиллерийские эшелоны остановились вдали от станции, в открытом поле. Узнав о требовании Абхазава, Белогорский отправился к нему.

— Ведь вы вчера согласились на разоружение двух эшелонов, — напомнил он Абхазава.

— Да, но со вчерашнего дня положение изменилось. Мы получили новый приказ.

— От кого? Покажите приказ!

— Я не обязан предъявлять вам документы и вообще отчитываться перед вами.

— Тогда приостановите исполнение вашего распоряжения, мы переговорим с Тифлисом.

— Тифлис не желает больше разговаривать с вами. Все, что нужно было сказать, закавказское правительство уже сказало. Теперь вам придется иметь дело со мной. Предупреждаю: если вы будете себя вести неблагоразумно, упорствовать и докучать своими требованиями, то разговор будет короткий, — окончательно обнаглел Абхазава.

— Штаб-ротмистр, не запугивайте нас! Мы не из пугливых. Возможно, что вам война в новинку, а мы досыта навоевались!

Абхазава не дал договорить Белогорскому, распахнул бурку и показал свою грудь, увешанную орденами.

— Это мне-то война в новинку?.. — исступленно крикнул он. — Мне?.. Герою мировой войны, штаб-ротмистру Абхазава?!

— Тем хуже для вас… Нет, я не верю, что вам разрешено разоружить более двух эшелонов. Если это так, то это постыдное нарушение вчерашнего соглашения! Это нечестно! — возмущался Белогорский.

В это время к бронепоезду подбежал солдат. Он вызвал Белогорского и по поручению Карпова передал ему, что разоружение эшелонов началось.

Раздались выстрелы.

— Остановите ваших людей, — крикнул Белогорский, — иначе вся ответственность за дальнейшее падет на вас!

— Теперь это уже невозможно!

— Тогда предоставьте мне возможность связаться с вашим правительством.

— Я уже сказал, что мое правительство не желает разговаривать с вами.

— Значит, оно решило прибегнуть к насилию? Но не забывайте, что и мы сильны.

— А вы не забывайте, что вы окружены и что при первой попытке к сопротивлению мы сметем вас с лица земли! Передайте это вашим солдатам.

— Я передам солдатам, что ваше правительство чинит беззаконие, насилие и разбой!

Белогорский, сжимая в руках рукоятку нагана, сошел с бронепоезда и направился к эшелонам.

10

Карпов отдал приказ. Горнист сыграл боевую тревогу. Солдаты разобрали винтовки, выкатили из вагонов орудия и пулеметы. Затем рассыпались в цепь, залегли и открыли огонь.

Бой возле станции был в разгаре, когда заговорили орудия Петре Натошвили. Первый снаряд разорвался у самого бронепоезда. Поезд тронулся. Но следующий снаряд угодил в котел паровоза. Это было удачное попадание. Из развороченного снарядом котла с хрипом и шипением вырывались густые клубы пара. Спустя секунду раздался взрыв в соседнем вагоне — рвались боеприпасы. Охваченный пламенем поезд, двигаясь по инерции, сошел с рельсов и лег набок. Уцелевшие «партизаны», подобрав полы черкесок, выскакивали из горевших вагонов, встречаемые пулеметным огнем.

Самого Абхазава нигде не было видно. Наконец и он выбрался из разбитого вагона. Левая рука у него была раздроблена, лицо в ожогах. Не выпуская из правой руки парабеллума, он, шатаясь, подошел к насыпи, обнял телеграфный столб и стал медленно опускаться на колени. Затем вдруг рванулся, но, придавив коленом полу черкески, упал. Тогда, опершись на локоть, он навел парабеллум на подбегавшего к нему солдата. Раздался выстрел. Солдаты открыли ответный огонь. Силы оставляли штаб-ротмистра. Взор его затуманился. Все кружилось и сливалось перед глазами. Остальные патроны он расстрелял бесцельно, наугад. Из горла его, булькая, хлынула кровь, и, окончательно обессилев, он повалился у телеграфного столба.

Потеряв бронепоезд, Магалов приказал разобрать между Долляром и Шамхором путь. Пять эшелонов оказались в тяжелом положении. Открыв беспорядочную стрельбу, магаловские войска перешли в наступление. Солдаты отвечали дружными залпами. Петре Натошвили сам стал за наводчика. Разбив бронепоезд, он перенес огонь на окопы, занятые отрядом Рафибекова. Сброд его бросил окопы и пустился наутек… Но в это время заработала батарея капитана Гигаури. Снаряд взметнул столб земли недалеко от орудия Натошвили. Беки остановили и снова погнали беглецов в окопы. Рафибеков досадовал: турецкий майор, прищурив глаза, с усмешкой наблюдал за полем боя.

Артиллерийская дуэль окончилась победой батареи капитана Гигаури. Все орудия Натошвили умолкли. «Должно быть, меняет позицию», — подумал Карпов.

Несколько групп из банды Рафибекова зашли эшелонам во фланг и оттеснили солдат от станции.

Собрав человек сорок, Карпов залег с ними за полотном железной дороги и пулеметным огнем отогнал наступавших за станционное здание. Длительное молчание батареи Натошвили удивляло Карпова. «Теперь как раз дать бы несколько выстрелов по станции и снова занять ее», — мелькнула у него мысль. Он обогнул один из эшелонов и подбежал к батарее.

— Петя! — окликнул он Натошвили.