Лицом к лицу

Отдельные выкрики слились в грозный гул. Великий князь нервничал, голос его срывался, но он старался сохранить уверенный тон своей речи.

— Солдаты революции! Не забывайте ни на минуту, что прекратить войну — значит признать себя побежденными, опозорить, погубить Россию. Жестокий враг обратит наши города и села в пепел, разорит ваши очаги, превратит вас в рабов. Вы должны с полным спокойствием относиться к происходящим сейчас событиям. Учредительное собрание, избранное народом, решит вопрос о власти. Твердо надейтесь и верьте, что Россию ждет великое будущее. Мы победим!

Из толпы раздались громкие, четкие возгласы:

— Кто это «мы»?.. Обойдемся без вас!.. Народ и революционная армия — вот кто защитит Россию!

— Долой палачей народа! Будет вам царствовать!

Наместник понял, что речь не достигла цели. Почва уходила у него из-под ног. Он видел перед собой только озлобленные лица, слышал угрозы и грубую брань.

Чтобы лучше видеть, что происходит, Корнелий ухватился за дерево и взобрался на площадку перед дворцом. Теперь он был совсем близко от наместника, который стоял в автомобиле бледный, с застывшим в глазах испугом.

Солдаты напирали на машину. Один из них схватил наместника за полу шинели. Тогда он поспешил сесть. Рядом с ним заняли места Пржевальский и начальник штаба Кавказского фронта генерал Лебединский. Прорвав кольцо солдат, машина помчалась, провожаемая руганью и свистом.

Солдаты долго еще не расходились. Разбившись на группы, они стояли перед дворцом и горячо спорили.

«Как быстро все переменилось! — думал Корнелий. — Много ли времени прошло с тех пор, как Тифлис торжественно встречал нового наместника, а сегодня…»

Корнелию припомнилась картина недавней встречи великого князя.

Весь город принял праздничный вид. Окна и балконы украсились флагами, коврами, цветами, гирляндами зелени. На пути от вокзала до дворца высились триумфальные арки с надписью: «Добро пожаловать!». Шпалерами выстроились войска, учащиеся, чиновники, граждане. Преподаватели гимназии стояли со своими классами в мундирах, украшенных орденами, при шпагах, взволнованно оправляя руками в белых перчатках черные бархатные треуголки.

По сигналу ряды выровнялись. Оркестр заиграл «Боже, царя храни». Галопом проскакал эскорт — казачья сотня в красных черкесках. За нею, в сопровождении свиты, на сером арабском жеребце, в серой черкеске, следовал сам Николай Николаевич Романов. Гремели оркестры. Перекатывалось мощное «ура».

Тонконогий жеребец под наместником шел приплясывая, испуганно косил на толпу огненным глазом, раздувал розовые ноздри. Долговязый всадник, почти касавшийся ногами земли, представлял зрелище, подобное Дон-Кихоту на Росинанте.

Прибыв во дворец, наместник в сопровождении членов своей семьи и свиты сейчас же вышел на балкон. Там же находились предводители дворянства, городской голова, представители местной власти.

Перед балконом играли зурначи. Тифлисские купцы, почетные граждане, ремесленники, явившиеся с цеховыми знаменами, встречали великого князя хлебом-солью. Мелкие торговцы — кинто — поднесли ему табахи — большие деревянные блюда со свежей рыбой и вином, красиво украшенные зеленью.

Провозгласили тост за здоровье наместника. Великий князь принял рог из рук цехового старшины и, залпом опорожнив его, крикнул: «Да здравствует Грузия!» Грянули аплодисменты. Раздались приветственные возгласы. Снова заиграла зурна.

Вечером в честь великого князя попечитель учебного округа устроил шествие учащихся с факелами. Всюду в садах и на главных улицах играла музыка. С гор, окружающих Тифлис, гремели орудийные залпы. Вспыхивали разноцветные огни фейерверка, в небо взлетали ракеты. А во дворце шел пир. Грузинские князья состязались с армянскими купцами и фабрикантами в краснобайстве, лести и низкопоклонстве. Но, в противоположность прежнему наместнику, графу Воронцову-Дашкову, заигрывавшему с армянской знатью, новый наместник явно благоволил к знати грузинской.

Вскоре, по предложению великого князя, был сформирован Грузинский кавалерийский полк. Корнелий помнил, как экзарх Грузии благословлял воинов этого полка в ограде военного собора. Наместник обратился к офицерам и солдатам с речью, в которой восхвалял их воинскую доблесть, и вручил полку знамя царя Ираклия, взятое из музея.