Люби СИ)

Лаиквенди знал — Тенгель, Элронд, Синувирстивиэль, Бард завтракали; Глорфиндейл спал там, где был с вечера.

Мэглин неохотно кивнул, сдвинув брови.

— Завтрак?

— Я там перекусила… что-то… в опочивальне его величества.

Эльф вздрогнул, как от удара.

— Ну мы же взрослые девочки и мальчики? — холодно сказала Ветка. — Ты же меня там видел. Я пойду. Мне надо подумать!

Мэглин потянулся к Ветке ближе, что-то еще сказать, удерживая ее пальцы. В зеленых глазах плескались боль и нежность.

Насторожился; из покоев Трандуила донесся зов. Ветка коротко кивнула, забрала руку, и вышла на балкон, глотая холодный воздух, словно это было плотное, ледяное мороженое, от которого обязательно заболит горло. И так, чтобы заболело до самого сердца…

Мэглин, еще раз оценив возможную опасность, снова покачал головой, и отправился к королю — помочь с умыванием и доспехами.

Ветка рассеянно рассматривала рохиррим, и думала, что, если к ней сейчас еще кто-нибудь прицепится — она нагрубит. Как, по сути, нагрубила Мэглину. Мэглину!..

Однако новой грубости допустить нельзя. Ну вот никак.

Приличия, чтоб их.

Да и не было тут никого, кто заслуживал бы от нее грубости.

Это просто ее небольшие внутренние проблемы.

Просто стечение обстоятельств.

«Да что ты? — изумился глумливый внутренний голос. — Обстоятельств? Стечение? Тебе говорили и мать, и психоаналитик — нормальные отношения теперь недоступны. Вот и получай».

Ветка помотала головой. Внутренний голос был чрезмерно отчетливым.

Да, мама пыталась ее обвинить в том, что Ветка была виновата сама. «Зачем, зачем ты с ними пошла? Трое взрослых ребят! Зачем!» И затем, без паузы, кричала и плакала… «Бедная, бедная моя Светочка, бедная моя девочка, за что тебя так…»

И неизвестно, что было хуже.

А теперь ее пожалели.

Вот так.

Бедная Светочка.

Ветка ссутулилась и зашипела.

«Но было же недурно? — поинтересовался внутренний голос. — Целые сутки иллюзии любви и взаимности. Разве нет?»

Балрог…

А ведь верно, иллюзия. Если подумать, эльфы так благородны. Короли так благородны. Он хотел пожалеть ее… или подправить картинку себе? Теперь — все просто замечательно. Она согласна, и даже больше; она втрюхалась, как одиннадцатиклассница в голливудскую звезду. Она в восторге, она выворачивается наизнанку. Неприятные воспоминания, нестерпимые для его высокородного благородия, перекрыты. Залакированы.

«Умная девочка, — сказал ироничный внутренний голос, — только поздновато сообразила. А Торин тебя предупреждал. Это холодное, ледяное сердце…»

В Эребор? В Сумеречье? Трандуил был так уверен, что она едет с ним. Упоминал о разговорах. Ну о чем тут теперь говорить?..

Ветка не умела думать в неподвижности — и обнаружила себя спустившейся во двор. Она бесцельно бродила между эльфами и людьми, закусив губу, машинально кивая в ответ на приветствия. Встретилась взглядом с Лантиром — эльф был почтителен, как никогда. Кончики его ушей охладил ветер, и они порозовели… когда он встретился с Веткой взглядом.

А ведь он всю ночь стоял на страже около покоев.

«А слух у эльфов отменный».

Ветка ощущала — еще хоть что-нибудь… слово, жест, взгляд, и будет истерика. Она оглянулась по сторонам в поисках комода… или какого-то другого решения — взгляд ее упал на оседланного Азара, роющего широким копытом камни двора.

Точно. Надо проехаться.

Кружок по Дейлу, можно даже не выбираться из города. Мысли придут в порядок.

Динамическая медитация.

Вроде бы, Тенгель даже обещал как-то дать покататься? Или проспорил?..

«Да неважно… он не отказал бы в такой малости. Конь — всего лишь конь. А ты — любовница лесного короля».

Ветка сама не заметила, как взлетела на белоснежного жеребца…

В этот миг случилось сразу множество событий, уместившихся в одну или две секунды.

Расслабленные рохиррим хором заорали, бросаясь к лошади.

Ветка обнаружила, что Тенгель — как он и говорил — ездил без узды и повода, управляя только ногами. Удобное глубокое седло на коне было… но ничего более — не было.

Азар, которого отобрал в табунах Рохана и объездил лично Тенгель, и на котором ни разу в жизни не сидел другой всадник, с хриплым визгом присел до самой земли… и взвился в диком прыжке, выгибая спину.

Ветка, всю депрессию которой разом выбило перед лицом настоящей опасности, взвизгнула тоже, вцепляясь в гриву коня. В полете она вдела ноги в слишком длинные для нее глубокие стремена — без них лучникам никак; стремена есть, а повода нет?..

Двор описал круг перед ее глазами — мужчины пытались поймать коня, но ловить было не за что — только за седло, или ее саму — за юбку. Фибула плаща отстегнулась, и плащ улетел в сторону.

Но Азар разметал людей, и, визжа и приседая, отбивая задом, бросился вон со двора. Ветка оценила, что в городе падать нельзя — слишком много твердого камня, углов, выступов. Надо выбирать что-то мягкое… куст… хотя бы просто сугроб… словом, если падать, то не здесь!

Секунда — и Азар, сбивая горожан, повозки, бочки с водой, других лошадей и пони, понесся по узкой улице Дейла.