Люби в тишине

Я знаю историю его биологической матери. И понимаю, что он априори подозревает всех женщин в обмане. Откровенно говоря, я даже не знаю, могу ли Оле доверять. Хотелось бы, но её неожиданный побег и четырёхлетнее отсутствие совсем не располагают к доверию…

- Думаю, что мой. Допускаю… Не знаю я наверняка! – психую. – По срокам сходится. И похожа на меня. Пересмотрел свои детские фотки. Кучерявая, как я… И так с виду, в целом, – бормочу что-то невнятное. В голове – каша…

- А мать её ты хоть помнишь? – в голосе сквозит презрение.

Я вовсе не хочу, чтобы он плохо думал об Оле! Всё ещё верю, что её исчезновению есть какое-то логичное объяснение.

- Ещё как помню… Это та самая Оля, за которой я, как псих, слежу…

- Вау! Вот это поворот… На ловца и зверь бежит. Я бы сказал, даже скачет и стучит копытами.

- Да… Нарочно не придумаешь…

Официант приносит заказ, и мы на некоторое время замолкаем.

- Так чего она от тебя хочет? – снова спрашивает Марк, разрывая молчание.

- Не знаю, мы об этом не говорили. Мне кажется, она ничего не хочет. Это я от неё что-то хочу, но пока не понимаю, что именно. И, главное, не знаю, что могу хотеть.

- В смысле?

- Ну… Если я отец, то я же могу время от времени видеться с дочерью и её матерью? Дать ей свою фамилию… Это всё как-то нужно оформить, наверное. Чёрт! Я запутался. Понимаешь? У меня были к Оле вопросы, но вместо ответов при встрече я получил новость о ребёнке. И теперь я понимаю ещё меньше. Почему мне ничего не сказала? Прикинь, она у Болтянских работает домработницей… Домработницей, Марк! Это значит, что у неё совсем нет денег и никакой альтернативы? Тогда почему не попросила меня о помощи? Я же вроде должен алименты платить. Вот что мне не даёт покоя и взрывает мозг. Долбанный вопрос: “почему?”

- Если ребёнок и правда от тебя, то у меня объяснение одно: ты сделал что-то ужасное. Такое, что она, даже нуждаясь, не захотела от тебя денег. Решила, что лучше уж быть матерью-одиночкой и пойти в прислуги, но у тебя ничего не просить. И это фигово, друг. Совсем фигово.

- В том-то и дело, что я не понимаю, что я мог сделать. Все было нормально, пока она не сбежала.

- Ладно, гадать смысла нет. Собираешься признать эту девочку и воспитывать её? – Марк, как обычно, чётко формулирует мои мысли.

Но разве это так просто реализовать, если мы с Олей в непонятных отношениях?

- Что-то типа того… Мне бы с кем-то тихонько проконсультироваться, как и что в таких случаях делают. Завтра пойду в ЗАГС…

- Может, всё-таки сперва анализ сделать? Вдруг Оля тебя разводит? Почувствовала твой интерес и решила поиметь с тебя денег, например. Где она была три года? Почему заявилась только сейчас?

- Не знаю, где была. Ничего не знаю! И она не заявилась, мы случайно встретились…

- Бабы – такие ушлые создания. То она с Генкой зажимается, то тебе ребёнка подсовывает, – Марк говорит зло, воспринимая всё сквозь призму своего неприятного опыта. – Я бы слепо не доверял. Но, конечно, если малая от тебя, то другое дело, надо полюбовно договариваться с её матерью. Деньги там, игрушки, карусели-мультфильмы. Чтобы дочка знала, что ты – её папа… А то поезд быстро уйдёт.

Я с другом полностью согласен. Если уж заделал ребёнка, то должен стать ему отцом не только по анализам.

- Знаешь… Когда Оля сказала, что Алиса – моя дочь, я так обрадовался… – делюсь самым сокровенным. – Это, конечно, капец как стрёмно и неожиданно. Но если подумать… Ребёнок – это ведь классно! Мои меня тоже по залёту родили. И что? Не всегда дети рождаются по плану… Может, у нас что-то получится?

- Ну да… А иногда детей выбрасывают, как котят…

Я чувствую его боль. Сколько бы Марку ни было лет, он никогда не смирится, что родная мать от него отказалась и появилась лишь спустя много лет.

- Я с не трус и не подонок, – резюмирую. – Я должен стать нормальным отцом своей дочери! Не хочу, чтобы Алиса думала обо мне так, как ты о своих биологических родителях. Да и вообще…

* * *

На предложение встретиться и поговорить Оля отвечает уклончиво. Якобы сейчас много работы, и она отпроситься не может. Откуда мне знать, правда ли это? Может, она меня просто избегает?

Приходится ждать, хотя терпения нет. Кажется, я достиг точки кипения, когда непременно нужно всё и сразу.

Я в прострации. Не понимаю, что происходит со мной, с ней, между нами. Новость об общем ребёнке сбила меня с ног и спутала все мысли и фантазии.

Хочется определённости и действий. Но вместо этого я с утроенной одержимостью пялюсь в бинокль и часами пересматриваю видеозаписи.

Сотрудница ЗАГСа подробно инструктирует меня по поводу процедуры внесения изменений в свидетельство о рождении Алисы. Согласится ли Оля? По логике, должна. Всё-таки любая мать заинтересована, чтобы у дочери был отец. С другой стороны, я снова и снова упираюсь в её побег, проклятые четыре года полного вакуума и не дающий мне покоя вопрос: “Почему?”.