Любимая для Монстра

Эдмунд сидел рядом, его рука ласково удерживала мою. Его тепло, его спокойствие — всё это было как якорь в бурном море. Я устроилась в его объятиях, ощущая, как его сердце бьётся ровно и уверенно.

— Я чувствую себя виноватой, — тихо сказала я.

Он чуть склонился ко мне, его взгляд был полон вопроса.

— Шатан, — продолжила я. — Не стоило заставлять его целый день стоять у моей двери. Учитывая его характер, он, должно быть, извёлся от необходимости сидеть на месте.

Эдмунд хмыкнул, его голос, низкий и спокойный, наполнил комнату:

— Ты недооцениваешь Шатана. Он умеет терпеть, когда это необходимо. А в твоей защите сейчас нет ничего важнее.

— Почему? — спросила я, ощущая, как внутри вспыхивает тревога. — Я в полной безопасности, разве нет?

Он на мгновение замолчал, а затем ответил:

— Королевский замок — не то место, где можно расслабиться, Розалия. Опасность может поджидать там, откуда не ждёшь.

Я сглотнула, ощущая, как его слова добавляют вес к моим собственным страхам. Но я подавила тревогу, стараясь не думать о том, что может произойти. В глубине души я знала, что он прав.

Несколько минут мы сидели в тишине, и только потрескивание свечей нарушало её. Я перебирала свои мысли, пока, наконец, не решилась поделиться тем, что давно терзало меня.

— Эдмунд, — прошептала я, — а что, если я… не справлюсь?

Он опустил взгляд на меня, его брови слегка сошлись на переносице.

— С чем?

— С ребёнком, — призналась я. Слова дались с трудом, словно это признание оголило все мои страхи. — Что, если я буду плохой матерью?

Он мягко коснулся моего лица, заставляя меня посмотреть ему в глаза.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что… потому что у меня никогда не было примера, — ответила я, с трудом сдерживая слёзы. — Моё детство… ты знаешь, каким оно было. Постоянные унижения. Я боюсь, что просто не знаю, как любить правильно.

Его взгляд потемнел, и я увидела в нём боль, которую он, казалось, скрывал долгое время.

— Ты уже знаешь, как любить, — сказал он тихо. — Ты знаешь, как это — бороться за себя. Ты выжила там, не запятнав свою светлую душу. А любовь… любовь приходит естественно, когда ты чувствуешь, что есть за что бороться.

— Но я боюсь, — продолжила я, уже не сдерживая слёз. — Боюсь, что сделаю что-то не так, что мой ребёнок будет страдать из-за моих ошибок.

Эдмунд замолчал, его дыхание стало глубже. Затем он заговорил, голос был тихим, но полным скрытой боли:

— Ты не одна такая, Розалия.

Я подняла на него удивлённый взгляд, не ожидая услышать такие слова.

— О чём ты?

Его глаза, обычно спокойные, теперь отражали нечто тёмное и горькое.

— Моя мать… она была служанкой во дворце, — начал он. — Её жизнь изменилась в тот момент, когда король решил, что имеет право на всё, что ему заблагорассудится. Я стал последствием его воли.

Я замерла, не в силах произнести ни слова.

— Её заперли в замке, как пленницу. Она потеряла всё: свободу, любимого человека, а вместе с этим и смысл жить. — Его голос дрогнул. — Она смотрела на меня, и каждый мой жест напоминал ей о короле. Я был для неё не ребёнком, а живым напоминанием. Всю свою ненависть она направила на меня.

Он горько усмехнулся, его лицо напряглось от воспоминаний.

— Я не понимал этого, тянулся к маминой любви. А Король. Он никогда не видел во мне сына. Для него я был случайность, которой при необходимости можно воспользоваться. Я ненавидел его с детства. А моя мать… — его голос стал тише, — она покончила с собой, оставив меня одного.

Мои слёзы потекли без остановки. Его слова разрывали мне сердце.

— Я не знал, что такое любовь, Розалия. Я рос среди ненависти, презрения и пустоты. Но даже тогда я клялся себе, что если у меня будет ребёнок, то он никогда не узнает, что значит быть ненужным.

Я не могла сдержать рыдания. Его слова были болью, которая отзывалась и во мне.

— Розалия, — он прижал меня к себе крепче. — Ты не обязана быть идеальной. Ты уже сильная. Ты научила меня любить. Ты дала мне то, чего я никогда не знал.

Его слова были как свет в темноте, и я, наконец, смогла говорить, мой голос дрожал:

— Эдмунд. Я… я даже не знаю, чем заслужила тебя.

Он посмотрел на меня, в его глазах больше не было тьмы, только обещание.

— Ты заслужила счастье. И я сделаю всё, чтобы его защитить.

Мы сидели так ещё долго, пока свечи не догорели, а ночь не проникла в покои. Но в его объятиях мне было тепло. Любовь…как же много она значила для тех, кто никогда её не получал.

Глава 72

Розалия сидела в кресле, наблюдая, как Эдмунд, облачённый в глубокий тёмно-синий камзол с золотым шитьём, поправляет на шее медальон. Свет от камина освещал его лицо, подчёркивая резкие скулы и прямой нос. С каждым движением он выглядел всё более величественно, словно сам воздух вокруг него становился плотнее.

Её взгляд скользнул по широким плечам, длинным пальцам, уверенным жестам. Она нахмурилась, чувствуя, как неприятное тепло разливается в груди.

“Сегодня его будут окружать самые красивые женщины столицы,” — подумала она с неожиданным раздражением.