Любимая мартышка дома Тан

Два-три дня, подумал я. И ещё два-три дня потребуется человеку с неизвестным мне лицом на обратную дорогу, с приказом перерезать Маниаху глотку или проткнуть его стрелой из-за угла. Успеваем.

С новыми поклонами распрощались мы с моим бывшим убийцей. Переглянулись с Меванчей, сели в сёдла и неспешно тронулись в путь.

– Спасибо, – тихо и серьёзно сказал ей я. – Я все хотел тебя спросить: а почему ты тогда решила спасти мою жизнь? Ведь ты могла сделать то, что тебе было приказано – понаблюдать за визитом карлика с крыши, доложить хозяину, что казнь прошла нормально. Ты ведь ещё и рисковала – переодетые солдаты могли бы догадаться, что стрелу пустил вовсе не мой охранник.

– Нельзя служить сумасшедшему, – ответила Меванча, покусав губу. – У меня были несколько месяцев, когда я… Ну, мы с цирком выступали по всем границам и отлично зарабатывали. И вот тогда мы с Рокшаном… встречались часто. Ну, громадный щедрый мужчина, знаменитый воин и всё прочее. Я – свободная женщина. Вы же понимаете. Но – у него умирает голова, господин Маниах. И сердце. Он стал жесток. И глуп. Видимо, он не всегда был таким, его генералы говорят, что он изменился. Заболел. Да я и сама видела это. Я тогда вернулась в столицу, начала думать – что мне делать? А к этому времени я уже жила – жила у вас. И наблюдала за вами всеми. Я уже знала, что это вы – Ястреб. Но дело не в имени, вашем или – ваших друзей. Ваши сердца не умерли, господин Маниах, вот что главное. И когда братья Ляо получили от сердара Рокшана заказ – убрать вас, я недолго думала. Мне надо было, чтобы вы были живы. Всё получилось так просто – днём я услышала, что они этой ночью пойдут в ваш дом, а с ударом вечернего барабана уже была у вас на крыше. Спасти ваших людей, извините, я бы не смогла – а вот пустить стрелу в нужный момент было не так уж сложно. Кстати,– тут она растянула свои тонкие губы в улыбке, – я целилась не в середину спины, а в лопатку. Старый Ляо мне всё-таки друг. Так и получилось. И ещё: если вы теперь действительно берете меня с собой, с этим караваном, то вообще все в моей жизни получилось так, как я хотела.

– Я? – удивился я. – Я никуда не беру тебя, дорогая Меванча. Это Сангак тебя берет. Я поеду один.

Мы посмеялись – два понимающих друг друга человека. Мне было грустно и легко. Я ехал по улице прекраснейшего из городов мира с женщиной необычайной красоты, и мы говорили с ней как воин с воином и это было хорошо. Два охранника сзади нас очень старательно делали вид, что просто выехали на улицу покататься – и это было смешно и отлично.

Но улыбка Меванчи была невесёлой.

– Вы поедете один, господин? – медленно повторила она, покачиваясь в седле. – И ничего, ничего нельзя сделать? Похищение? Вызвать её сюда? Отбить? Я бы участвовала в этом бою. Всей душой.

Она всматривалась в моё лицо, пытаясь найти ответ. А ответ был очевиден: тысячи гвардейцев и сотни соглядатаев, три ряда дворцовых стен с охраняемыми воротами. А главное – если бы она только захотела сама…

Потом Меванча отвернулась, вздохнула и продолжила:

– Три раза я выступала благодаря ей во дворце, пока не… не пошли дожди. Дело не в деньгах и подарках. И не в том, что несколько раз жены и наложницы принцев подходили ко мне с просьбами развлечь их господина не только танцами. Предлагали огромные деньги. Но эти принцы не могут готовить так вкусно, как Сангак, так что зачем мне их развлекать? Понимаете, вот появилась в моей жизни красивая, великолепная женщина и просто так подарила мне что-то неожиданное. Каналы и пруды, и беседки невиданной красоты, и ароматы, и лицо императора совсем близко. Знаете, сколько раз я хотела попросить вас, господин, позволения оказаться с ней наедине. Поблагодарить её. Она – совсем беззащитна. Её кожа – как у ребёнка. Снять с неё эти потрясающие шелка, подобных которым я не видела никогда. Прикоснуться к её шее, чуть-чуть, и… Вы ведь меня понимаете?

– Меванча, ты настоящий воин и мужчина, – сухо посмеялся я. – Я без малейших сомнений помог бы тебе. И даже не сказал бы ничего Сангаку. Но – увы. Если бы ты знала, скольким людям мне в этой жизни пришлось сказать «прощай» – ты бы удивилась.

И я отвернулся, рассматривая двух проезжавших мимо толстых господ в складках одежд и весьма замысловатых шапках. Они подпрыгивали, как вороны на жёрдочках, на маленьких сиденьях повозок так, будто ни войны, ни мятежи никогда не смогут их коснуться. Лошадки их мотали друг на друга головами, но в целом были настроены так же незлобиво, как и хозяева.

Наконец я повернулся обратно и стал смотреть прямо на дорогу.

– Я же говорю, что ваше сердце не умерло. Только такие люди и могут быть настоящими воинами, – тихо сказала танцовщица и тоже начала рассматривать проезжавших. – А все остальные – просто убийцы.