Любимая президента

Я ее не слышала. Для меня голос Ларисы звучал где-то очень далеко, где-то за пределами вязкого черного тумана, в который я провалилась и постоянно отрицательно качала головой. Нет. Нет. Нет. Этого не может быть. Это…неправда. Шатаясь, пошла в сторону кухни, подворачивая ноги в белых туфлях на каблуках. Отшвырнула их и доползла до стола, уселась на стул, дрожа всем телом, сжимая негнущиеся пальцы в кулаки и чувствуя, как болят даже кончики ногтей.

Меня привез таксист. Тот самый. Со знакомым лицом. Денег не взял. Сказал, что редко приходится подвозить сбежавших невест. Тем более у него были дела в этом городе. Но мне было плевать на все, что он говорит. Я держалась за грудную клетку и ощущала там эту невероятную боль, она разливалась по всему телу.

- Марина! Что происходит, черт возьми? Ты бросила там Мишу и гостей? Слышишь? Что с тобой? Вы поссорились? Как ты могла так? Это же какой позор! При всех! Хоть бы до этого отказалась, и свадьбу бы отменили, а так сколько денег он потратил…Маринааа. Какое разочарование! Я не ожидала…А Миша. Он, наверное, в шоке.

Она говорила и говорила, ходила вокруг, причитала за своего Мишу, за эту проклятую свадьбу. Пока я вдруг не ударила кулаком по столу и не крикнула:

- Хватит! Да! Я не вышла за вашего Мишу! Да! Потому что я его не люблю и никогда не полюблю! Потому что мне противна сама мысль о том, чтобы лечь с ним в постель. Это не я люблю Мишу! Это ваша дочь его любила! А я - не она! Понимаете? Не она. И не надо мной ее заменять! Думаете, я не вижу, как постепенно становлюсь вашей Ксенией! Как вы одеваете меня в ее вещи, ее обувь, как склоняете сделать прическу, как у нее! Я даже крашусь той помадой, что вы ей подарили! Я пахну ее духами! И это ужасно! НО Я - НЕ КСЕНИЯ! Я - МАРИНА! Понимаете? Я не ваша дочь и никогда ею не стану при всей моей благодарности вам!

Крикнула и увидела, как побледнело и вытянулось ее лицо.

- Я… я никогда не считала тебя Ксенией…это неправда.

- Простите…мне сейчас не до Миши…мне…мне…Господиии! Как вы не понимаете… я… я сейчас задохнусь!

Паника и боль становились все сильнее. Меня лихорадило, я словно находилась на морозе голая, и меня пробирало до самых костей.

Бросилась к телевизору, включила. По всем каналам экстренный выпуск новостей. Прямая трансляция с речи президента перед выборами. Внизу черная траурная бегущая строка. Не хочу ее читать. Не вижу. Я ее не вижу и видеть не могу.

 Нашла тот канал, где трансляция только начиналась, точнее, запись. Сердце колотилось как ненормальное, и все внутри сжалось в камень. Это ошибка. Фейк. Ничего с ним не случилось…не должно было. Только собственное ощущение…оно никуда не исчезло, и в груди адски ныло и болело.

Увидела, как Петр в темно-сером костюме энергично шел по ступенькам к трибуне. На нем белая рубашка, черный галстук. Картинками в голове собственные пальцы, завязывающие галстук на его шее, и жадный поцелуй в губы, и тихий шепот:

«Не уходи…еще часик…не уходи.

- Сучка…не проси так!

Сильные пальцы резко стягивают мои волосы, запрокидывают мою голову, и горячие губы впиваются в мою шею, а руки уже давно у меня между ног.

- Мокрая сучка…моя мокрая сучка. Скажи, что моя!

Под толчки пальцев внутри.

- Твояяя…

Трахаемся, как осатаневшие животные, прямо у двери»

Смотрю, как слегка шевелились от ветра его светлые волосы с прожилками серебра. Под моими ладонями они жесткие, густые, непослушные. Я любила впиваться в них, царапать его голову, причинять боль, как и он мне. Любила его волосы. Черт бы его подрал. Я любила в нем все.

Встал возле микрофона. Камера выхватила его лицо вблизи. Сердце зашлось еще сильнее. Настолько сильно, что я невольно прижала руки к груди.

Пока говорил, я, тяжело дыша, смотрела только ему в глаза. Разрешила себе смотреть спустя столько времени. И не могла насмотреться, буквально жрала его лицо голодным тоскливым взглядом. Пока вдруг не увидела, как к нему подошли. Что-то сказали на ухо. Он словно застыл. Выхватил свой сотовый, посмотрел на дисплей. Не говоря ни слова, быстрым шагом пошел прочь от трибуны. Не закончив речь.

Толпа зароптала, и в этот момент Петр странно вскинул руки. Остановился, дернулся всем телом и медленно завалился вперед, ничком. Его телохранитель бросился вперед, и тоже несколько раз вздрогнул, и упал сверху на Петра. Люди с воплями разбежались в разные стороны. Началась паника. У репортера несколько раз выпала камера и покатилась по земле. Я видела, как бегут чьи-то ноги, а вдалеке лежит Петр. Он не шевелится. К нему подбежали люди, стащили с него телохранителя, перевернули Петра на спину…Репортер подхватил камеру.

- Только что было совершено покушение на президента. Кажется, он убит…по крайней мере это то, что я слышу и…

Камера погасла, дернувшись, как от удара.

Я снова и снова перематывала этот момент, где Петр падает. Снова и снова. И тот момент, где он лежит.

- Я…я знаю, на кого похож наш Льдинка.

Вдруг прервала тишину Лариса Николаевна. Плевать. Сейчас мне на все плевать. Пусть знает. Пусть все знают. Какое это имеет значение.