Любимая президента

«Очередной букет я принесла в кабинет Айсберга и воткнула его в трёхлитровую банку (их я тоже нашла на кухне, когда вазы закончились), поставив ее посреди стола. Следом за мной в комнату вбежала Виолетта. Ее глаза сделались размером с блюдца, и она не переставала махать руками, как курица.

– Что за безвкусица! Ты что здесь устроила? Это тебе что – деревня? Что за…цирк? Что за плебейство? Цветы в банках?

– Я…я хотела украсить дом! – схватила букет и прижала к себе, видя, как та решительно направилась к банке.

– Ты его обезобразила! Где это видано! Что за деревенские замашки!

– У вас недостаточно ваз!

– Они и не нужны! Хозяин никогда не ставил здесь цветы! Им самое место в саду! Немедленно выбрось все букеты!

– НЕТ! Мне нравятся цветы!

Она сделала несколько шагов ко мне и прошипела мне в лицо:

– Послушай, девочка, ты здесь временно. Настолько временно, что даже эти цветы простоят дольше, чем ты задержишься в этом доме. И если ты думаешь, что ухватила черта за бороду, то тебе кажется! Немедленно выбрось все это безобразие!

– Не выброшу! Я здесь живу. И хочу, чтобы в доме были цветы! Пусть ваш хозяин запретит мне!

– Моего слова достаточно!

– А мне недостаточно!

Нагло посмотрела ей в глаза, и та остановилась, не решаясь наступать на меня дальше.

– Для меня важно слово только одного человека, а не ваше. Прислуга тоже обычно ненадолго.

ЕЕ не просто задели мои слова, она так тряхнула головой, что очки свалились с одного уха, и ей пришлось нервно поправить их обратно.

– Я не прислуга!

– А кто?

Эти судорожные потуги найти ответ отразились на ее лице.

– Я…я более тридцати лет в этом доме! Я сейчас заставлю тебя убрать эти цветы и эту безвкусицу.

– Я поставлю снова!

Ответила тихо, но отчетливо.

– Это мы посмотрим! Уверена, что уже сегодня вечером вылетишь отсюда, как пробка. Маленькая…потаскушка!»

Вот кем я для него была всегда. Маленькой потаскушкой…и смирилась с этим.

А теперь я даже больше не знаю где он, с кем он и даже не знаю кто он теперь. Сколько возможностей у такого человека? Наверняка они безбрежны. И зачем ему мы с Льдинкой. Он нас использовал и уехал. Так больно мне не было даже тогда…даже в те минуты, когда я думала, что Петр умирает. Оказывается, нет ничего страшнее чем понять, что безумно любимый тобой человек может просто исчезнуть. Для тебя. И я никогда и нигде его не найду. Как бы я ни хотела. Я… я ведь совершенно его не знаю. Со мной был кто-то один, кто-то совершенно неизвестный. Он был другим с моей настоящей матерью, он был иным со своими любовницами. А здесь, на этом матрасе был всего лишь образ, в который я хотела поверить. Какая-то его собственная игра на выживание. Где он должен был выжить. А я… я просто проиграла ему. В очередной раз он меня сделал. Кто я и кто он. Глупая. Просто я не умею играть. Я впускаю его в душу, в свой океан, а он травит мою рыбу, он убивает меня изнутри.

Спектакль закончился, свет погас. Для меня. А он…он упорхнул на другую сцену. И я. Никчемная, ничтожная. Я просто очередная обманутая пешка. Стою на своей клеточке и понимаю, что ходов у меня больше не осталось. Я в самом конце доски. Моя судьба даже не решалась. Она просто никого не интересовала.

Под конец отымел меня…как обычно, как свою шлюху, дырку и суку, кем я всегда для него и являлась, и просто исчез. И болевой шок ослепляет своей жестокостью. Особенно вот это ужасное понимание – это конец.

Я дергала свой телефон, я заходила в свои смски, на свой мейл. Смотрела в сотовый отданный Гройсманом. Но везде тишина. А мне звонить некому. Я… снова прозрела, увидела все райские цвета радуги, впустила, простила и… и потом намертво ослепла. Он словно выколол мне глаза своей жестокостью и этим исчезновением. Каким же живым и настоящим он был здесь в этом подвале. Человеком. Со слабостями, болью, температурой, беспомощностью. Был таким МОИМ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И мои губы помнят его губы. Мои руки помнят его тело, его кожу. Мне так хочется сказать ему, что люблю его. Хочу…хочу, чтоб мог брать меня, хочу отдавать ему свое тело. Ведь только он его повелитель, ведь только он повелевает моей душой и моим сердцем.

«Мне казалось, что я иду к нему очень долго, медленно, и мне очень хотелось быстрее, но я считала шаги, и время остановилось, словно я не видела его очень долго.

Ветер трепал его густые волосы, отбрасывал со лба, и этот зимний взгляд такой обжигающе синий, такой темный и манящий. Оказывается, я ужасно боялась, что больше не увижу его. Пошла быстрее и, когда приблизилась совсем близко, растерялась. А потом быстро обняла его и зарылась лицом в мягкий шерстяной свитер. Запахло надежностью и мужчиной. Именно так я могла охарактеризовать запах Айсберга. От него пахло мужчиной. Взрослым, опытным, сильным. Ощутила, как большая ладонь легла мне на голову и провела по волосам. От этого касания у меня пробежали мурашки по коже, а потом вдруг пальцы впились в мои волосы и резко дернули за них назад, так, что мне пришлось запрокинуть голову и привстать на носочки.