Любимая серая мышка

Я кривлю губы, не в силах выдавить ничего в ответ, но все примерно так и есть: картинки, нарисованные в голове, одна безрадостнее другой. А Лариса продолжает смеяться:

– Да не беременная ты, глупышка! Сама же сказала, что он сразу остановился. Значит, не кончал. Совсем от страха забыла, как дети получаются? Я же специально сказала, чтобы тебя отвлечь!

Медленно выдыхаю, чувствуя себя так, словно с плеч свалился тяжеленный рюкзак. И сразу стало легче.

Подруга смотрит на меня и одобрительно кивает.

– Так-то лучше. Но ромашку я тебе все равно заварю.

Заваренный подругой чай оказывается совершенно отвратительным на вкус. Никогда не любила ромашку. Правда, спорить Лариса все равно не дает: наполняет чашку до самых краев и встает рядом, уставившись строгим взглядом цербера. Всем своим видом показывает, что вариантов у меня попросту нет.

В другое время я, может быть, и стала бы возражать, а сейчас сил не хватает. Переживания совершенно измучили, и все, чего хочется сейчас: поскорее уснуть. Но Ларка не отстает. Убедившись, что моя чашка опустела, тут же наливает вторую и подталкивает меня в сторону ванной.

– Сама справишься, надеюсь? И нечего квадратные глаза делать. Потом мне спасибо скажешь!

– Спасибо, – улыбаюсь через силу и, чмокнув ее в щеку, отправляюсь в ванную комнату. Может, и правда станет легче. Хотя саднящая боль в теле – далеко не самое страшное. Жаль, что нельзя промыть ромашкой там, глубоко в груди, где выворачивается от тоски.

Когда я возвращаюсь в комнату, застаю подругу разговаривающей по телефону. И это само по себе уже странно, потому что на часах – начало первого. Приглядываюсь – и моментально ощущаю, как нарастает паника: у Ларки мой мобильный! Оборачивается как раз в тот момент, когда я подскакиваю к ней, собираясь вырвать трубку. Хмурится, предостерегающе поднимая руку и останавливая меня.

– Ну, конечно, у нее все хорошо! Если хотите, могу разбудить, да только завтра же на работу с утра, не выспится. Не будить? Хорошо! Конечно, передам. Как проснется, так сразу. И вам доброй ночи, Алексей Андреевич!

Отключается и только потом протягивает телефон.

– Ну что ты так смотришь, Мань? Он звонил и звонил, мне просто совесть не позволила не ответить. Жалко же мужика, он, поди, извелся весь.

С трудом представляю Лавроненко изводящимся, но сейчас меня интересует даже не это.

– Что ты ему наговорила?

Подруга пожимает плечами.

– Да ничего особенного. Что мы с тобой смотрели фильм, а потом ты уснула прямо перед экраном. А телефон в прихожей забыла, и звонков было не слышно.

– Какой еще фильм, Лар? Думаешь, мне до кино сейчас?

– А что я должна была сказать? Что ты рыдала весь вечер до икоты и что тебя до сих пор трясет после случившегося? Так давай, перезвоню, расскажу все, как есть. Уверена, он сразу примчится. Или ты этого и хочешь?

– Нет, конечно! – пугаюсь одного такого предположения. К новой встрече сейчас я точно не готова. Вот только почему-то кажется, что сказала Лариса Алексею намного больше, чем призналась мне.

– Это все? – подозрительно уточняю у нее. – Или ты говорила с ним еще о чем-то?

– Да нет, вроде, – она делает вид, что вспоминает, показательно морща лоб. – Ну только то, что ты очень довольна прошедшим вечером. Или что-то в этом роде… Маш, да шучу я, шучу! – смеется, потому что затопившая меня в этот момент паника наверняка отражается на лице. – Ничего я ему не говорила. Сама расскажешь, завтра. А сейчас давай спать, глаза слипаются.

И у меня они слипались, но ровно до того момента, пока я не оказываюсь в постели. А там, как нарочно, всю сонливость как рукой снимает. Лежу, прислушиваясь к ровному дыханию почти сразу уснувшей Ларисы, и снова думаю… о том же самом. Переживаю заново. Вот только теперь чувствую все как-то иначе. То ли подействовала невкусная Ларкина трава, то ли я устала до такой степени, что болезненные ощущения и в теле, и душе притупились, но память почему-то на этот раз возвращает не к боли и не к стыду, а к тому, что было до. К несдержанным, умопомрачительно сладким ласкам. К пожирающему меня черному от желания взгляду. К завораживающей твердости мышц, отзывающихся на любое мое прикосновение. И я внезапно понимаю, что хочу его. Снова. Хочу продолжения. Даже несмотря на разрывающую на части боль, готова еще раз рискнуть, лишь бы пережить что-то подобное тому безумию, в котором тонула с таким удовольствием. Вот только что делать теперь, если ни он не захочет еще раз приблизиться ко мне, ни я не решусь признаться в своих мечтах?

Я верчусь почти до рассвета и когда, наконец, все-таки проваливаюсь в сон, он оказывается слишком коротким. Лариса начинает меня трясти еще даже до звонка будильника.

– Вставай, спящая красавица! Вернее, сейчас ты совсем не красавица, но поэтому и вставай быстрее!

– Спасибо за откровенность, подружка, – бурчу, пытаясь зарыться лицом в подушку и подремать хотя бы еще несколько минут, но Ларка не дает.

– В такой ситуации лесть с моей стороны неуместна! У тебя скоро встреча с красавчиком-шефом, поэтому, если хочешь быть на высоте, поторопись. А то совсем его напугаешь!