Любимая женщина Кэссиди; Медвежатник; Ночной патруль

Стол в комнате Бэйлока на втором этаже находился в центре помещения, и все они стояли вокруг и смотрели на Бэйлока, который изучал изумруды. Его пальцы превратились в пинцеты из тончайшего металла, когда он один за другим поднимал камни и подносил их к лупе, которая была вставлена в его левый глаз. Доомер вливал в свою глотку пиво из бутылки размером в кварту. Глэдден, сцепив руки у себя за спиной, плечом легонько прислонилась к груди Харбина. Дым его сигареты струился сквозь желтые волосы Глэдден и скапливался в центре стола, где зеленым цветом горели драгоценные камни.

Через некоторое время Бэйлок вытащил стекляшку из глаза и взял в руки лист бумаги, на котором он составлял опись с рассчитанной ценностью каждого изумруда.

– Заново огранить камни, расплавить платину, обрамить их снова, и они должны будут принести нам около сорока, – сказал он.

– Сорок тысяч, – мечтательно откликнулся Доомер.

Бэйлок нахмурился:

– Меньше, чем они стоят.

– А столько они стоят? – спросил Доомер.

– В общем и целом сто десять тысяч, – ответил Бэйлок.

Харбин посмотрел на изумруды. Он говорил себе, что они провели хорошую операцию и он должен быть доволен. Он удивлялся, почему не чувствовал себя довольным.

– Нам лучше побыстрее сворачиваться, – сказал Бэйлок. Он встал из–за стола, прошелся туда–сюда и снова вернулся в центр комнаты. – Полагаю, нам следует отправляться завтра же. Утречком собраться и делать ноги. Отвезти изумруды в Мексику.

Харбин покачал головой.

– Почему нет? – спросил Бэйлок.

Харбин ничего не ответил. Он вытащил бумажник и разорвал на мелкие кусочки свое водительское удостоверение и регистрационную карточку. Повернулся к Доомеру:

– Напечатай новые карточки и позаботься о «шеви». Сделай это быстро. Сделай новую обивку, прямо сейчас, покрась его, расплавь номера. Поменяй все.

Доомер кивнул, а потом спросил:

– В какой цвет его покрасить?

– Мне нравится оранжевый, – сказала Глэдден.

Харбин едва взглянул на нее, ожидая, когда заговорит Бэйлок насчет Мехико. Он знал, что Бэйлоку есть что сказать насчет Мехико.

– Сделай его тускло–оранжевым, – продолжала Глэдден. – Мне не нравятся яркие цвета. Они дешево смотрятся. Они все похожи один на другой. Когда я покупаю одежду, я всегда покупаю ее мягких цветов. Хорошего вкуса. Классно выглядящую. Сделай машину дымчато–оранжевую, или серо–оранжевую, или цвета оранжевого загара.

Доомер вытащил изо рта пивную бутылку:

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я хотела бы иногда разговаривать с женщинами. Если хотя бы раз в месяц я могла бы поговорить как леди с другими леди, я была бы счастлива.

Бэйлок потер пальцами свою плешивую голову. Он нахмурясь посмотрел на изумруды:

– Я говорю, что завтра мы выезжаем и направляемся в город Мехико.

– А я говорю «нет». – Голос Харбина прозвучал спокойно.

Бэйлок продолжил так, словно Харбин вообще ничего не говорил:

– Завтра – наилучшее время, чтобы отправляться. Как только мы поменяем все в машине, отправимся в Мехико и сбудем товар с рук. Сделаем это по–быстрому.

– Только не завтра, – возразил Харбин. – И не на следующей неделе. И не в следующем месяце.

Бэйлок поднял глаза:

– Как долго ты собираешься ждать?

– От шести месяцев до года.

– Это слишком долго, – занервничал Бэйлок. – Слишком много всего может случиться. – И затем по каким–то неведомым причинам он посмотрел в упор на Глэдден, и глаза его сощурились, почти закрылись. – Навроде того, как в тупых фильмах. Навроде идеи перекрасить автомобиль в ярко–оранжевый цвет.

– Я не сказала «ярко–оранжевый», – огрызнулась Глэдден. – Я сказала тебе, что не люблю ярко–оранжевый.

– Навроде того, чтобы попасть в общество, – продолжал Бэйлок. – Навроде того, чтобы поближе познакомиться со слугами на Мэйн–Лайн.

– Оставь меня в покое. – Глэдден повернулась к Харбину. – Скажи ему, чтобы оставил меня в покое.

– Навроде того, чтобы заиметь высокие идеалы, – не унимался Бэйлок. – Заиметь хороший вкус. Чтобы был виден класс. Первое, что мы вскоре узнаем, – оказывается, она вращается в высшем обществе.

– Заткнись, Джо! – завопила Глэдден. – Я свела знакомство со слугами, потому что это был единственный способ осмотреть место. – И она снова повернулась к Харбину. – Почему он все время ко мне придирается?

– Первое, что мы узнаем, – продолжал подколки Бэйлок, – она вышла в свет и вращается в обществе на Мэйн–Лайн. К нам сюда будут приходить богатые люди, чтобы поиграть в бридж, выпить чаю и посмотреть на наши изумруды.

Харбин повернулся к Глэдден:

– Выйди в коридор.

– Нет, – отозвалась Глэдден.

– Отправляйся, – сказал Харбин. – Выйди и подожди в коридоре.

– Я останусь здесь. – Глэдден дрожала мелкой дрожью.

Бэйлок одарил девушку хмурым взглядом:

– Почему тебе не нравится то, что он тебе говорит?

Глэдден повернулась всем телом к Бэйлоку:

– Черт побери, заткни свою поганую глотку!

Харбин почувствовал, как что–то внутри его начинает набирать обороты, что–то там начинает завариваться. Он знал, что это было. Такое случалось и раньше. Он не хотел, чтобы это случилось снова. Он старался подавить это, но оно продолжало движение и уже подбиралось к горлу. Бэйлок сказал: