Любимец

‒ Я не хочу рисковать.

‒ Я думаю, что мы не рискуем, ‒ сказал Хенрик. ‒ Я думаю, что он взбешен и перепуган.

‒ За один день я потеряла дюжину друзей. Этого я ему не прощу.

‒ Послушаем, что он скажет. Пора!

Хенрик посмотрел на наручные часы. Я никогда раньше не видел таких часов.

По его знаку охранники покатили кресло с Маркизой к дрезине. Вкатив на нее кресло, они встали по бокам. Водитель дрезины включил мотор. Мы заняли места сзади. Весело постукивая на стыках рельс, дрезина покатила вперед.

Некоторое время все молчали. И когда Маркиза заговорила, ее первые слова оказались для меня неожиданными.

‒ Когда выйдем, оставишь меч здесь. Мы тебе потом дадим оружие получше этой железки.

‒ Это не железка, ‒ сказал я. ‒ Это боевой меч. Я убил им спонсора.

‒ Об этом ты лучше бы молчал, ‒ раздраженно сказала Маркиза. ‒ Из-за твоей глупости мы потеряли людей, куда более достойных, чем ты.

Я промолчал. Я не хотел спорить. Я знал, что если бы все повторилось, я бы поступил точно так же.

‒ Пускай он ходит с мечом, ‒ сказал Хенрик. ‒ Скорее попадется.

‒ Я бы не хотела его лишиться, ‒ сказала Ирка.

Дрезина постепенно набирала скорость, туннели расходились, пересекались, раза два приходилось останавливаться, тогда водитель слезал и переводил стрелки. После второй стрелки дрезина стала набирать скорость, и тогда стук колес превратился в ровный гул. Ветер бил в лицо. Говорить было трудно.

‒ Надо сделать щиток! ‒ крикнула Маркиза.

‒ Никак не можем достать такой кусок стекла, ‒ сказал водитель.

‒ А куда мы едем? ‒ спросил я. ‒ А то меня везут, а никто ничего не объясняет.

Маркиза засмеялась.

Потом крикнула:

‒ Много будешь знать, скоро состаришься!

Хенрик наклонился ко мне и сказал почти в ухо:

‒ Мы должны встретиться с тем, кто знает о событиях на стадионе больше, чем мы с тобой.

Дрезина чуть замедлила ход. Мы миновали еще один дворец, правда, скромнее, чем первый, и освещенный еле-еле ‒ одной или двумя лампочками.

Еще один перегон по черному туннелю ‒ он показался мне бесконечно долгим, и дрезина остановилась у перрона следующей станции. Она была так же скудно освещена, как и предыдущая. Не помню, как она выглядела, ‒ в любом случае скромнее и меньше первых из увиденных мной дворцов, ‒ но название ее я запомнил ‒ по стенке туннеля напротив платформы были выложены буквы, которые складывались в слово «Сокольники». Из этих мест, наверное, происходила команда гладиаторов, с которой сражались мои богатыри! И тут мне стало грустно, так что заныло в груди: я никогда больше не увижу своих товарищей, не буду опасаться грубого Добрыню, не смогу поговорить со скромным, тихим Батыем, не сделаю новой плетки Прупису…

‒ Не задерживайтесь, ‒ обернулась к нам с Иркой Маркиза, ее коляску уже выкатили на платформу, подкатили к лестнице, охранники подхватили кресло с двух сторон и быстро стали подниматься. Я был налегке, не считая меча, и то с трудом догнал этих здоровяков.

Когда я совсем запыхался, впереди показался дневной свет. Мы быстро прошли еще одним коридором, затем ‒ два пролета лестницы и сразу оказались наверху.

Я за последние часы так отвык от дневного света, что пришлось зажмуриться.

Потом я открыл глаза и осмотрелся.

Мы стояли на широкой площади, по сторонам которой возвышались руины некогда высоких строений. Слева была видна почти целая церковь, а впереди ‒ густая зелень больших деревьев. Туда вела частично расчищенная прямая дорожка.

Вокруг ‒ ни души.

Охранники покатили кресло с Маркизой по дорожке к высоким деревьям. Мы шли сзади. Я больше не задавал вопросов. Придет время, мне ответят. Ирка протянула мне руку, она не понимала, почему я отстаю. А мне интересно.

Я ведь никогда в жизни не ходил по Москве. Прупис не отпускал в город юниоров, а на соревнования нас возили на автобусе.

Я понимал, что Москва когда-то была гигантским городом ‒ ты едешь по ней целый час или больше, и из зарослей все так же вылезают зубы многоэтажных домов…

В кустах справа от нас что-то зашевелилось.

Охранники тут же отпустили поручни кресла и схватились за пистолеты. Темное тело ломилось сквозь кусты.

‒ Не стрелять! ‒ приказала Маркиза. ‒ Нельзя привлекать внимание.

‒ Уйдет, ‒ с сожалением произнес Хенрик.

‒ А кто там? ‒ спросил я.

Мне никто не успел ответить, потому что из кустов на открытое пространство вывалился облезший, вовсе нестрашный на вид небольшой бурый медведь. Чем-то он бы разозлен, потому что не побежал прочь, а остановился на нашем пути ‒ и заурчал, медленно поводя головой.

Все замерли ‒ медведь перекрывал дорогу. А стрелять охранники не смели.

‒ Черт возьми, был бы я помоложе, ‒ сказал Хенрик у моего плеча.

‒ Тим! ‒ ахнула Ирка. ‒ Ты куда? Стой!

Но я уже шел вперед, потому что кроме меня некому было прогнать медведя. И у меня был настоящий боевой меч, которым я свалил спонсора. Мне было не страшно, и я не чувствовал себя героем ‒ медведь был невелик, а я неплохо владею мечом.

Медведь словно ждал боя ‒ он вызывал меня на поединок. При моем приближении он поднялся на задние лапы и страшно зарычал.