Любимец

Мы дошли до особняка.

‒ Ты хочешь посмотреть на новое поколение малышей? ‒ спросил он.

‒ Я уже видел.

‒ Кто тебе разрешил?

‒ Меня приняли за вашего тайного агента и все показали.

‒ Идиоты! Надо убрать всех людей и поставить вместо них спонсоров!

‒ А почему бы и нет?

‒ Потому что у нас не хватает рук и ног, потому что никакой спонсор не снизойдет до того, чтобы подтирать попку человеческому младенцу. Он знает, сколько в нем микробов и всякой дряни.

‒ Госпожа Яйблочко заботилась обо мне, даже когда я болел.

‒ Ты был ее, ее собственный, единственный любимец. Вместо ребенка. Мы плохо размножаемся на Земле. Любимцы заменяют нам детей.

‒ Вы завоевали нашу планету, сосете из нее соки и еще уничтожаете ее жителей!

‒ Чепуха! Ничего подобного. Ты спроси любого человека, недоволен ли он жизнью, страдает ли он? И окажется, что люди счастливы.

‒ Потому что ничего не знают?

‒ Потому что знают, что им положено. Мы им говорим, что они живут лучше, чем раньше, и лучше, чем всегда. И говорим это с утра до вечера. Мы говорим, как плохо жили люди раньше, пока мы не пришли и не научили их всему. И они верят. И если ты сейчас придешь и начнешь кричать этим людям, что они живут плохо, что мы их угнетаем и даже уничтожаем, они тебя растерзают. Никому не нужна правда. Всем нужна еда.

‒ А как же Маркиза и Хенрик? ‒ спросил я. ‒ Они тоже слепые?

‒ Им выгодно, что Земля принадлежит нам. Они отлично устроились. Они сорняки. А сорняки полезно иногда пропалывать.

‒ Вы им разрешаете носить одежду?

‒ Разумеется. Мы им многое разрешаем. Чтобы им казалось, что они что-то значат. Мы им уступили вонючие подземелья и непроходимые леса, шахты и теплицы, мы им дали кондитерские и металлические фабрики. Мы им даем эксплуатировать своих же, людей, с которых они дерут три шкуры. И трепещут перед нами. Разве не удобная для всех модель?

‒ Маркиза на вас рассердилась.

‒ Ничего подобного. Твоя Маркиза испугалась. Она поняла, что в один прекрасный день ее тоже могут ликвидировать. Но при том она рада ‒ погибли некоторые из ее конкурентов. К тому же у меня есть возможность ее утешить.

‒ Какая?

‒ Я давно обещал отправить ее в Галактический центр, где исправят ее тело. За это она нам будет еще вернее.

Мы вернулись к бетонным домам. Подбежал Арсений и стал тереться о ногу спонсора ‒ его уже обучили любви к спонсорам. Ко всем спонсорам. В меня ее вложили недостаточно.

Сийнико потрепал Арсенчика по головке.

‒ Я их не различаю, ‒ сказал он. ‒ Но будущее Земли за ними. Люди не должны размножаться как придется. Любой ребенок должен быть запрограммирован, чтобы быть нам полезным. Поэтому я лично возражаю против насильственных действий. Зачем убивать? Через несколько десятилетий Земля будет идеальной, гармоничной планетой. И залогом тому наши питомники.

Спонсор удивительно говорил по-русски, с прибаутками, поговорками и без акцента, свойственного всем спонсорам.

Я пошел вверх по ступенькам, в особняк.

‒ Что такое? Ты куда? ‒ крикнул мне вслед спонсор.

‒ Мне сказать два слова на кухне, ‒ откликнулся я.

Спонсор оказался в дурацком положении ‒ он же не мог войти в дом. Так бывало со всеми спонсорами ‒ им кажется, что они правят, но они не могут войти ни в дом, ни в шахту, ни, зачастую, на фабрику. Пока люди не истреблены и не все на Земле переделано под четырехметровых жаб, люди будут жить своей жизнью. Прощай, мой господин!

Я прошел на кухню и приказал поварихам, которые еще мыли посуду, чтобы Леоноре выдавали отныне по двойной порции. Поварихи принялись что-то нести о жулике ‒ заведующем производством, об указаниях господина спонсора, но я не стал с ними спорить, а лишь добавил, что завтра проверю.

К моему удивлению, Сийнико ждал меня у лестницы.

‒ Какая такая Леонора? ‒ спросил он ворчливо.

Спонсор держал в лапе коммуникатор. Разумеется, он слышал все, что я говорил ‒ коммуникаторы слышат сквозь стены. Я опять оказался слишком самонадеян.

‒ Сами вывели чудовище, ‒ сказал я, ‒ а кормить забываете.

‒ Какое из чудовищ ты имеешь в виду?

‒ Двухметровую девицу. И не понимаю, зачем она вам нужна?

‒ Зачем? Отвечу. Дело в том, что мы, как ты имел несчастье заметить, очень эмоциональны. Нам необходимо выплескивать энергию. Любое соревнование, особенно с элементом борьбы, нам интересно. Предприимчивые люди помимо боев гладиаторов возрождают, и не без успеха, борьбу, бокс и баскетбол. А так как кандидаток мало, я решил, не вывести ли мне собственную баскетбольную команду? Там, ‒ он показал на второй этаж, ‒ в инкубаторах, у меня лежат два десятка переростков. Не все же людям получать прибыль ‒ пора брать все в свои руки. Через десять лет мои баскетболистки покорят мир и принесут мне миллионы.

‒ А сколько лет Леоноре? ‒ спросил я.

‒ Двадцать. Она у нас самая старая, ‒ сказал спонсор. ‒ Хорошо, что ты следишь, чтобы повара не воровали. Вы, люди, ужасно вороваты. Для вас нет ничего святого. Все тащите… ‒ Спонсор сжал губы. Ему было противно.

Больше таких откровенных бесед между мной и Сийнико не было.