Любимец

Возница обернулся к нам и улыбнулся. У него были белые висячие усы.

Хенрик подошел к фургону и раскрыл его задние дверцы. Там стояли ящики с овощами.

‒ А где мы устроимся? ‒ спросила Ирка. ‒ Я так платье испачкаю.

‒ Не здесь, ‒ сказал возница. ‒ Здесь они вас сразу отыщут.

‒ Но где же мы спрячемся? ‒ спросил я.

Возница подошел к фургону сзади и жестом фокусника повернул какой-то рычажок.

Под фургоном откинулась деревянная крышка, скрывавшая узкий ящик, прикрепленный к днищу фургона. Высота ящика была не более полуметра.

‒ И мы должны туда забраться? ‒ в ужасе спросила Ирка.

‒ Иначе к нам не проехать, ‒ сказал возница. ‒ Посты на дорогах ‒ раз, силовое поле ‒ два.

‒ Может, на вертолете лучше? ‒ спросил я. Мне тоже не хотелось залезать в темную щель.

‒ Вертолет собьют через минуту, ‒ охотно сообщил возница.

‒ Не тратьте времени на пустые разговоры, ‒ сказал Хенрик.

‒ Тебе хорошо, ‒ огрызнулась Ирка, ‒ тебе не надо туда лезть.

‒ В следующий раз я полезу, ‒ улыбнулся Хенрик.

Мы залезли, вернее, нас затолкали в ящик. Было тесно и темно, свет проникал лишь в тонкие щели. Я лежал на животе, Ирка предпочла лечь на спину. Ползун прижался ко мне ‒ он был прохладным, и мне было неприятно, что он может вцепиться в меня коготками, которыми заканчивались его сильные короткие лапы.

‒ Ты как, Сеня? ‒ спросил я. Мальчик залез первым в самую глубину.

‒ Живой еще, ‒ сказал Сеня.

Фургон медленно покатил по неровной дороге, и я почувствовал все неудобства от путешествия в ящике.

‒ Зачем такой ящик нужен? ‒ спросил я.

‒ Для контрабанды, ‒ сказала Ирка. ‒ Они давно провозят контрабанду. Но мы смогли внедриться в эту цепочку только недавно.

Фургон не спеша, подскакивая на выбоинах и покачиваясь на грубых железных рессорах, катился по дороге.

Я смотрел в узкую щель, как раз под моим правым глазом. Видна была проселочная дорога, поросшая между колеями редкой травой. Пыль, поднимавшаяся от колес фургона, попадала в щель, и приходилось жмуриться, чтобы не засорить глаза.

‒ Скажи, ‒ спросил я, поворачивая голову к Ирке, ‒ а как вы узнали, что именно завтра прилетит инспекция?

‒ Узнали, ‒ туманно сказала Ирка.

Но тут я услышал голос ползуна, знаниям которого я все более удивлялся.

‒ Вы, люди, ‒ большие хитрецы, ‒ сказал он скрипучим голосом. ‒ Маркиза улетает в Галактический центр. Сийнико сказал, чтобы она была готова сегодня.

‒ Помолчи! ‒ огрызнулась вдруг Ирка. ‒ Это Тима не касается.

И я понял, что она ревнует. Нет, я был ни при чем, но Ирка считала себя уродливой из-за выбитых зубов и шрама на лице. Ей, наверное, тоже хотелось бы полететь в Галактический центр и сделать себя красивой. Но ей никто этого не предлагал. Так я понял ее тон.

‒ А почему Сийнико посылает ее? Разве других людей посылали?

‒ Посылали, ‒ коротко ответила Ирка.

‒ Она полетит на космическом корабле? ‒ спросил Арсений.

‒ Если Маркиза должна быть готова, значит, прилетит корабль из Галактического центра, ‒ сказал ползун.

‒ Эй! ‒ услышали мы голос возницы. ‒ Помолчите. Скоро пункт проверки.

Трясти стало не меньше, но иначе. В щель были видны округлые булыжники ‒ фургон выехал на мостовую. Послышались неотчетливые голоса. Возница прикрикнул на лошадей, я представил, как он натягивает вожжи. Я люблю лошадей ‒ в школе гладиаторов я надеялся стать хорошим рыцарем и получить коня, а до того всегда вызывался поработать на конюшне, убирать за лошадьми, чистить их, кормить. И лошади ко мне хорошо относились ‒ лошади чувствуют людей.

Фургон остановился.

‒ Что везешь? ‒ услышал я грубый голос.

‒ Смотрите.

Фургон чуть качнулся. Я догадался, что возница соскочил с козел. Прямо над нами ржаво заскрипели петли ‒ раскрылись дверцы в фургон.

Фургон снова закачался. Над моей головой доски чуть прогибались ‒ там ходил человек, который двигал ящики, рылся в картофеле, расшвыривал кочаны капусты…

‒ Вы там поосторожнее, ‒ сказал возница, стоявший за фургоном, ‒ мне все в магазин сдавать.

‒ Ты только поговори у меня! ‒ пригрозил грубый голос.

Но, видно, осмотр его удовлетворил. Он вылез из фургона.

‒ Два кочана ‒ много, ‒ сказал возница. ‒ Вы один кочан возьмите.

‒ Не разговаривать! ‒ рассердился обладатель грубого голоса. ‒ А ну, поехал! Умные все стали ‒ кочан не возьми, тыкву не бери, картошку не трожь. А у меня трое! Чем кормить будешь!

‒ Все, ‒ сказал возница. ‒ Успокоились. Разошлись.

Я почувствовал, как он лезет на козлы.

‒ Ннно! ‒ прикрикнул он на лошадей.

Фургон покатился по булыжной мостовой.

‒ Вот здорово, ‒ сказал Сенечка, ‒ а то у меня нос зачесался, чтобы чихнуть.

‒ Теперь чихай, ‒ сказал я. ‒ Теперь можно.

‒ А теперь не хочется, ‒ сказал Арсений.

Мы ехали еще полчаса. Фургон поднялся в горку, потом резво покатился вниз, и возница осаживал лошадей. Булыжник сменился брусчаткой, и стало меньше трясти. Порой слышались голоса, звук колес встречных экипажей. Наконец фургон свернул с большой улицы на узкую, немощеную. Он развернулся и чуть подал назад. В ящике стало темнее.

Фургон окончательно остановился, возница соскочил с облучка и распахнул двери фургона, потом ‒ крышку ящика.

Помогая друг другу, мы с трудом выползли наружу.