Любимец Израиля. Повести веселеньких лет

Сейчас конец декабря, а погода – класс! Нырнёшь в хрустальной чистоты волны (летом не очень хрустальные!), вздрогнешь от прохлады, согреешься, прыгая с гребня на гребень, и бегом по песочку к турнику и всяким там перекладинам. Отожмёшься раз пять, на солнышко ласковое взглянешь – жить хочется! А телевизор дома включишь, российские программы посмотришь (их здесь сейчас три) – хоть плачь! Впрочем, вольно или невольно, но то, что творится сегодня, я видел вчера, и сладкого в этом тоже было мало.

Очень хочется верить, что когда вы будете читать эти строчки, над нашей Родиной, а заодно и над всей Землёй, развеется (хотя бы частично!) этот исторический смог и для всех, а не только для хапальников и таких, удравших от гибели, как я, засияет ласковое солнышко!

Года за два до отъезда в Израиль ставил я с маленькими детишками миниатюру в стихах к двадцать третьему февраля – бывшему дню Советской Армии, а тогда уже просто мужскому дню. Когда писал, то думал – повеселю народ, а когда поставил…

– Ученики второго «Б» сейчас покажут вам сатирическую сценку «Кто-то пашет, кто-то ест!» – объявила ведущая, и на сцену с радостными криками «Ура-а! Перемена-а!» прямо из зала выбежали малыши. Один мальчик начал толкаться и что-то кричать, и все тут же сгруппировались и очень дружно продекламировали:

На одной из перемен
Раскричался Вовка:

Вовка.

Мой папаня – супермен!
Он дерётся ловко.
Как-то раз на нас напали —
Вот уж мы тогда им дали!
Папа вмиг всех раскидал.
Всем по шее надавал…

Катя.

Э-э, подумаешь, – геройство!
Мой отец – учёный.
Он герой другого свойства —
Семь раз облучённый.
У него медаль и орден.
Спас страну он от беды.
Говорит: «Не зря путь пройден!».
Напечатал он труды.

Игорь.

А мой папа – врач в больнице.
Его каждый знает.
Как мне папой не гордиться —
Он людей спасает!

Вера.

Ну, а мой зато – учитель.
Этот подвиг – высший класс!
Он прогресса ускоритель.
Повоспитывай-ка нас!

Марат.

Мой – художник!

Ира.

Мой – пилот!

Алёна.

А мой – просто папа. Вот!

Мальчики.

Все кричали, все хвалились.

Девочки.

Так, что даже утомились.

Алик.

Лишь один стоял, молчал,
Бутерброд с икрой жевал.
Дожевал – и в тот же час
«Сникерсом» закушал.
И сказал: "Я долго вас
Здесь сегодня слушал.
Папы разные нужны,
Папы всякие важны!
Кто-то пашет, кто-то ест!..

Все (растерянно).

И пошёл из школы…

Надя.

Хлопнул дверцей и залез
В «Мерседес» свой новый!

Виталий.

И вздохнул тогда Виталий:
"А мой папа – пролетарий.
Он работает до пота,
Но не кормит нас работа.
И на день рожденья мне
Торта не купили,
Потому что в январе
Цены подскочили.»

Игорь.

Ну и что? А мой хоть врач,
Денег тоже нет. Хоть плачь!

Катя.

Прошептала Катя тут:
"Папа бросил институт.
Плюнул он на лекции —
Занялся коммерцией…"

Андрей.

«Ничего!» – сказал Андрей
Погрустневшим детям.
"А мой папочка – ев-рей!
Скоро мы уедем.
Приглашаю вас с собой
Я в Израиль, ребята.
Самый лучший папа – мой!
Будем жить – богато!
Говорят, что страны есть,
Где кто пашет, тот и ест!»

Все.

Если вам не по себе,
Если стало жутко,
Не пугайтесь: это всё —
Праздничная шутка!

– Хи-хи!.. – Сказал кто-то в полной тишине и умолк.

Настоящее приоткрыло завесу будущего, и оттуда повеяло таким холодом и безысходностью, что именно жутко и стало…

Письмо восьмое Искушение

Уронил мужик огромный бумажник. Тот упал, раскрылся, а в нём доллары до упора спрессованы. Мужик садится в машину и дверцу закрывает…

– Господи! Неужели уедет? Неужели успеет до того, как я к нему подбегу? – думаю я.