Любимое блюдо

Наступило время обвинить во всем меня. А ведь меня даже не пригласили войти в дом. Я все еще стояла на крыльце рядом с гигантским пластмассовым фонарем злобно ухмыляющейся тыквы. Мне не позволили заговорить подоспевшие попрошайки.

― Кошелек или жизнь! ― хором прокричали они и вытянули вперед свои мешки для угощений, как профессиональные нищие.

Одна из девочек была одета в костюм ведьмы. Часть ее зеленого грима уже размазалась по лицу, а бородавка на носу собиралась вот-вот отвалиться.

Вместо того чтобы раздать детям конфеты и отправить их дальше, мама схватила меня за руку и втащила в дом. Она захлопнула дверь и повернулась ко мне.

В своем розовом халате и тапках, мама выглядела нелепо, но Хэллоуин это единственный день в году, когда ей сходило с рук то, что она была неряхой. Она так крепко сжимала в руках миску, что я подумала, будто та вот-вот лопнет, и все конфеты полетят на пол как сосновые шишки. Ее руки побелели от напряжения, и цвет лица им соответствовал. Но все же... она была сердита, а не напугана.

― Где ты пропадала? ― она спросила так, будто я сбежала или что-то в этом роде.

Как будто я исчезла на несколько месяцев, не сказав ни слова, а потом вернусь в таком виде, только лишь для того, чтобы позлить ее.

Я открыла рот, а затем опять его закрыла. Теперь, когда я вернулась, все захотят узнать ответ на этот вопрос. Полиция попросит меня сделать заявление перед СМИ для всех моих друзей и родных. Они убеждены, что имеют право знать правду. Я исчезла, перевернув их жизни с ног на голову, и теперь я обязана рассказать им, по крайней мере, хоть что-то. Хотя бы самую маленькую частичку правды, которая станет новостью недели.

Но я не могла заставить себя это сделать. Вынужденно рассказывать о том, что произошло, было похоже на изнасилование ― еще одно посягательство и еще один выбор, который будет сделан против моей воли. Я жертвовала каждый дюйм своего тела и души одному человеку на протяжении нескольких месяцев, пока принуждение не стало добровольным. Я не желала проходить через это снова, пусть и в другой форме.

К тому же, я подумала, что будет логично, если люди, похоронившие меня заживо, окажутся лишены возможности узнать мою историю. Я не собиралась так запросто их прощать.

― Я не могу об этом говорить, ― ответила я.

Мой голос дрогнул. Уверена, они подумали, что это из-за травмы, но меня просто распирало от злости.

Мама понимающе кивнула головой, а отец так и не сказал мне ни слова. Он любил меня по-своему. Просто не был хорош в проявлении чувств.

― Мне нужно привести себя в порядок, ― произнесла я.

После нескольких часов прибывания в грязи, я ощущала себя все менее и менее привлекательной.

― Ты можешь воспользоваться ванной в комнате для гостей и надеть кое-что из моей одежды. А я пока приготовлю тебе что-нибудь поесть, ― сказала мама.

Я бы хотела забрать свою одежду из «Мерседеса», но мне не нужны были лишние улики, которые могли бы помочь найти моего похитителя. И это было противоестественно. Я должна была хотеть, чтобы его упекли навсегда за то, что он со мной сделал. Но мысль о нем, запертом в какой-то клетке, скручивала мои внутренности.

Я остановилась у шкафа и достала футболку и джинсы своего размера, которые носила мама, когда была на 6 размеров меньше. Как и большинство женщин, она хранила старую одежду в надежде, что когда-нибудь снова сможет влезть в узкие джинсы.

Комната для гостей когда-то была моей спальней. Я задалась вопросом, сколько потребовалось времени после моего исчезновения, чтобы начать стирать меня из их жизней? Собрать вещи и сделать в комнате ремонт.

Последний раз я была в ней чуть больше года назад. В то время она все еще была нетронутой со времен моего детства, словно мои родители надеялись, что однажды я вернусь назад, и она опять мне понадобится.

В ней находились куклы Барби и другие игрушки, а еще лаки для ногтей и плакаты рок-звезд того времени, мебель, которую я использовала с самого детства и до подросткового возраста. Эта комната была для меня своеобразным храмом, к которому я была привязана, даже после того, как вылетела из родительского гнезда и поступила в колледж, а после него отправилась во взрослую жизнь.

Теперь все это исчезло. Я задалась вопросом, устроили ли они большую гаражную распродажу, или все это хранилось где-то на складе или на чердаке, подальше от глаз. Сейчас комната больше напоминала номер загородного мини-отеля в стиле «Кровать и завтрак». Белая плетеная мебель и мягкий бледно-лавандовый ковер.

На постели лежало тонкое белое вязаное покрывало с каемкой по краю бледно-лилового оттенка. На тумбочке стояли старинная лампа и старомодный будильник. Не было ни одной вещи, которая доказывала бы, что я когда-то тут жила, словно мои родители пытались скрыть какое-то преступление.