Любимцы Богини

Лаврова работы на причальной стенке раздражали не меньше, чем остальных членов экипажа. Причиной здесь был не потерянный отдых, а гораздо более серьезные вопросы. Кроме проведения в сжатые сроки планово-предупредительного ремонта, необходимо было организовать сложные авральные работы. С самого начала автономки возникли проблемы с кормовой холодильной машиной. Во время текущего ремонта, кормовая машина была вычеркнута из ремонтной ведомости по причине экономии финансовых средств, выделенных на ремонт. И вроде бы обоснованно. В северных широтах она работала без замечаний. Проверка на герметичность и высокий вакуум при работе подтверждали ее исправность. И в теплых южных водах, при температуре воды до тридцати градусов, к ней не было претензий. При более высокой температуре начинались сбои. Эта более высокая температура была здесь постоянно. В подводном положении, на любой глубине погружения 31–32 градуса, а в надводном всегда 35. В случае выхода из строя носовой машины, могли иметь место серьезные неприятности. Заслушав Лаврова, командира первого дивизиона, старшин команд третьего дивизиона о возможных причинах этой неисправности, после долгих раздумий и переговоров с командиром корабля, Сысуев разрешил начать аварийный ремонт кормовой холодильной машины. Предположительно, причиной неисправности могли быть паровые сопла. Даже небольшое повреждение, отполированных до самого высокого класса чистоты диффузоров, могло привести к уменьшению скорости пара, который разгонялся в них до ни много, ни мало двух скоростей звука. Незначительное изменение скорости пара при работе на предельных параметрах могло существенно влиять на величину вакуума в испарителе и холодопроизводительность машины.

Задача усложнялась тем, что паровая часть ХМ была закрыта литой металлической крышкой весом около двух тонн, опутанной сплошной стеной трубопроводов различного диаметра и назначения. 50-ти градусная жара в отсеках в дневное время накладывала свои ограничения на производство работ. Работы проводились только ночью и ранним утром. Покрытые потом, голые тела трюмных и рефрижераторщиков, извиваясь змеями между трубопроводами, застывали в самых фантастических позах, чтобы иметь возможность провернуть на несколько оборотов прикипевшие гайки крепежа. Днем, измученный ночными работами личный состав отдыхал.

Но чем ближе приближалась дата приезда министра обороны, тем больше людей требовалось для работ на пирсе. Настал момент, когда Хорольский, придя с совещания у командира эскадры, мрачно объявил:

– Работы на холодильной машине прекратить, всех людей выделять на пирс.

Возмущенному Лаврову, Хорольский ответил:

– Приказ есть приказ! Я не хочу из-за этого терять погоны капитана первого ранга!

Делать было нечего. Лавров молча выделял своих людей на работы, а после проверки их количества старшим руководителем, забирал обратно. Асфальт, асфальтом, а если обстановка потребует внезапно выйти в море? Офицерский состав, занятый на работах на стенке, молча с ним соглашаясь, препятствий этому обману не чинил.

Еще не убрали последний асфальт и камень, как работы на пирсе сменили строевые занятия. Экипажи выстраивались на плацу, занимались одиночными строевыми занятиями, а затем проходили в составе экипажей торжественным маршем. На К-30 проведением ППР стали заниматься после обеда и вечером. План никто не отменял, подводная лодка должна была своевременно свернуть планово-предупредительный ремонт и быть готовой к выходу в море.

Предваряя приезд министра обороны, готовность эскадры проверил командующий флотом. Проверка прошла по традиционной схеме, без всяких неожиданностей. Строевой смотр, опрос жалоб и заявлений. Следом за ним нагрянули представители генштаба. Здесь все было гораздо серьезней. По команде полковника генштаба планово-предупредительный ремонт был свернут, энергетическая установка введена для выхода в море. Полковник хоть и носил зеленую форму, прекрасно разбирался во всех особенностях морской службы. Своими вопросами он не единожды заставлял краснеть Хорольского и флагманских специалистов эскадры. Но пронесло. Осталось встретить маршала и после этого вздохнуть полной грудью. Министр обороны не приехал. Из штаба сообщили об отмене визита. Строевые занятия прекратились, работы на стенке тоже. Словно гора с плеч свалилась.

И только теперь подводники вдруг поняли, что до встречи Нового года осталось меньше недели. Предновогоднее настроение охватило экипаж К-30. А тут еще приход белоснежного госпитального судна, с большими красными крестами на бортах, которое было направлено в Сонг, в преддверии, несостоявшегося визита министра обороны. Почти половину его обитателей составляли представительницы слабого пола, сестры милосердия и врачи. Подводники, уже два месяца лишенные присутствия женского общества, буквально пожирали глазами сошедших на берег в обольстительных гражданских платьицах представительниц медперсонала, а некоторые, под любыми предлогами, даже стремились попасть на борт плавучего госпиталя.