Любимые дети, или Моя чужая семья

Я бы бросил трубку, если бы не знал, что она права. Мне нужна помощь, если я собираюсь оставаться в трейлере. Пока что прибыли счета за телефон и электричество, а также те счета от докторов, которые не покрывала страховка. Я знал, где ма держала чеки, и подумывал подделать ее подпись, но в банке знали, что она пропала и для меня дело кончится плохо. Мне не нужен телефон, пока есть мобильник. И я до самой зимы мог обойтись без электричества, но зимой оно определенно понадобится. Жаль, что Дон позволила Фрэнки перебраться к ней. Я мог вынести жизнь с Дон, но теперь об этом не могло быть и речи.

– Если тебе так будет легче, я воспользуюсь деньгами за моральный ущерб, – предложила Лорел. – Вместо того чтобы автоматически перечислять эти деньги на банковский счет твоей мамы, я буду оплачивать все счета.

«Хорошо», – подумал я.

– Мне не нужен телефон. Только мобильник, – сказал я вслух.

– Но частный детектив сказал, что тебе необходим стационарный. На случай, если кто-то попытается связаться с тобой насчет твоей матери.

Как бы я хотел, чтобы кто-то попытался связаться со мной! Похититель. Шантажист. Сама мать. Лишь бы не школа и не социальная служба. Хорошо бы, чтоб телефон зазвонил.

Днем я решил поехать к Джен. Я не позвонил заранее, и, полагаю, было не совсем вежливо врываться без предупреждения. Но я чувствовал, что мы стали очень близки и она не будет возражать.

Когда я постучал, мне никто не ответил. Поэтому я обошел коттедж и увидел Джен. Она сидела на берегу, спиной ко мне, и, хотя небо было мрачным и облачным, надела соломенную шляпу и мешковатый коричневато-желтый свитер.

– Привет! – окликнул я, подходя к ней. Начинался шторм, и она, похоже, не слышала меня. – Привет! – снова крикнул я, когда оказался совсем рядом.

Она неожиданно вскочила и прижала руку к груди.

– Ты напугал меня!

– Прости, – улыбнулся я и потянулся к ней, но она увернулась.

– Не делай этого больше, – велела она. – Не подкрадывайся ко мне!

– Ладно.

Я поднял руки, словно показывая ей, что безоружен.

– Я же сказал, прости!

– Все нормально.

Она снова плюхнулась на песок.

– Не хотела принимать все так близко к сердцу.

Я сел рядом.

– Хочешь, чтобы я ушел?

Она покачала головой. Только сейчас я заметил, что у нее красные глаза и влажные щеки. Я застал ее плачущей.

– Что случилось?

– Ничего, – буркнула она.

– Почему же ты плачешь?

Она ответила не сразу. И, наконец, улыбнулась.

– Знаешь, как бывает с девочками. ПМС и тому подобное. Любая мелочь может нас расстроить.

Она показала на стайку пеликанов, низко летавших над серыми неспокойными волнами.

– Возьми хоть пеликанов. Видишь того, что в самом конце? Почему он именно там? Болен или просто неповоротлив? А может, у пеликанов есть какой-то строевой порядок? Он всегда должен быть последним?

Вот это да! Странно. ПМС может превратить совершенно нормальную телку в истеричку.

– И ты сидишь и плачешь над пеликаном? – уточнил я.

– Нет, просто пытаюсь объяснить, почему расчувствовалась. Иногда со мной такое бывает. И это необязательно должно иметь смысл.

Эти душевные шрамы. Я не мог заставить себя спросить о них. Не хотел слишком серьезных отношений.

Она вытерла щеки ладонями, словно пытаясь стереть дурное настроение.

– Хочешь посмотреть фильм?

– Да, конечно, – сказал я, хотя предпочел бы лечь с ней в постель. Но предчувствовал, что этому не бывать.

– Хорошо.

Она встала и отряхнула шорты. Отряхнула и мои джинсы, отчего мне в десять раз сильнее захотелось трахнуть ее.

Она вдруг приподнялась на носочки и поцеловала меня в щеку.

– Я рада, что ты здесь, Кит. Правда, рада.

Она обняла меня за талию, и мы вместе направились к ее дому.

35. Мэгги

В четверг днем Тэффи привела мне в игровую комнату Мэдисон.

– Неплохо бы ей чаще выходить из палаты, – пояснила она.

– Класс!

Я протянула руку, и Мэдисон спокойно вложила в нее свою ручонку. Словно привыкла, что ее часто передают от одного человека к другому.

– Спасибо, мисс Мэгги, – поблагодарила Тэффи. – Увидимся позже, Мэдисон.

Я повела девочку к столу посреди игровой. Больше в комнате никого не было.

– Чем бы ты хотела заняться, Мэдисон? – спросила я. – Мы можем порисовать, или пораскрашивать, или я почитаю тебе. Или, хочешь, посмотрим кино?

Мэдисон, похоже, растерялась, и я подумала, что перечислила слишком много вариантов. Ее ошеломленное личико напоминало мне Энди. Тот тоже так выглядел, когда ему задавали сразу несколько вопросов.

– Хочешь раскрашивать или лепить? – попыталась я.

– Рисовать, – выдохнула она едва слышно. Хорошо, что я прочитала по губам.

– Договорились.

Я устроила ее в углу комнаты вместе с мольбертом. Но быстро поняла, что у Мэдисон не хватит сил рисовать стоя. Поэтому принесла ей стул и опустила мольберт пониже.

– Сколько тебе лет? – спросила я, раскладывая рядом краски.

– Почти семь.

Она выглядела гораздо моложе.

– У тебя есть братья или сестры?

Она упорно смотрела на чистый лист бумаги, и я наклонилась ближе, чтобы услышать ее ответ.

– Брат, – выговорила она, наконец.

– У меня тоже. Его зовут Энди.

– А моего – Девон.

– Младше?

– Старше.

Она ПОЧТИ улыбнулась.

– Он ужасен.

Я засмеялась:

– Почему?