Любимые всегда рядом

– Знаешь, после этой поездки я понял – как хорошо, что у меня есть родные. Как здорово, что они знают о тебе, ты им нравишься, они всегда рады видеть тебя. Когда я рассказал родителям, где был и что видел, пытаясь удивить их, заинтересовать, мать равнодушно сказала, что Званцевым деньги девать некуда, грабят народ в своей церкви, и она больше не отпустит его с Машкой никуда. Я не понимаю, за что она с тобой так? До сего времени носит твои бусы и серьги, скатерти по праздникам стелет твои, да и весь коридор и половина комнат из той мебели, что она от тебя вывезла. Когда бабушка Таня к нам приезжала, она мать сильно ругала, всё говорила, что и дом ты помогла ей купить.

Тётя обняла племянника, уже немного пьяного:

– Не суди мать строго, милый Алёшенька, видно не совсем она плохая, раз смогла вырастить таких, как вы с Аней, настоящих людей. Все ей простится за любовь к вам, своим деткам, а я на её слова давно внимания не обращаю и не обижаюсь.

Прощались долго, нежно обнимая и целуя друг друга. Прежде, чем уйти, Анна сказала сестре, чтобы та не очень доверяла своей сестре Александре:

– Пока не знаю точно, но выясню и все расскажу. А пока не очень ей душу раскрывай, о важных событиях с ней не советуйся.

Глава 17

Фамилию Клавы выкрикнули на построении. Заключённые прибыли на место работы поздно ночью, но получив приказ, привычно выстроились. Клава отозвалась. Вскоре перекличка окончилась и женщин повели ночевать в барак. Катя бодро шла рядом с ней. Девочка была сейчас совсем другой, такой она Клаве нравилась. В бараке горели тусклые лампы, полностью разглядеть помещение свет не позволял. Катя потянула её в закуток, где нары оказались на четырёх человек. Остальное место под скошенной крышей было свободным. С ними прилегла лишь ещё одна женщина – никто не захотел залезать под низкий потолок. Весь барак через пару минут погрузился в сон.

Рано утром они уже работали под окрики надзирателей. Клава выбрала высокую сосну с толстым стволом. Катя пилила на удивление ровно, плавно дергала за свой конец пилы. Клава за работой не замечала, как шло время. Они взялись уже за пятое дерево, как прозвучал сигнал на перерыв. Поели ухи, очень наваристой и ароматной. В котелках плавали только рыбьи головы и хвосты. Самой рыбы почти не было, одни кости. Из-за этого многие не могли быстро есть. Клава же быстро расправилась с едой. Напрасно что ли она с детства ходила с отцом на рыбалку? Прямо после ухи в котелок налили кипятку. Катюша быстро отбежала в сторону и принесла охапку цветов Иван-чая. Не спеша съели свой хлебушек, запивая ароматным питьём.

Погода стояла теплая, хотя бабье лето давно кончилось. Они сходили к реке, умылись, сполоснули котелки. Всё это женщины проделывали под пристальным вниманием вооружённой охраны. В отхожее место их тоже провожали надзирательницы. И вновь за работу, пилить и пилить, пока не стемнеет. Затем быстрый ужин: хлеб, варёная картошка в мундире, маленький кусочек сала и кипяток. И скорее спать – утром всё сначала. В последний день уборка территории от веток, ненужной хвои и листьев, прутьев. И снова в лагерь, в старый барак.

Клава уже три раза была на лесоповале. В этот раз появился новый охранник. Катюша, увидев его, побледнела. Когда Клава спросила её в чём дело, та объяснила, что именно он насилует женщин и хотел забрать и её. В тот раз вмещалась Настя, которая сама жестоко поплатилась за это. Клава задумалась. Она вдруг заметила, как этот сытый самодовольный мужик в упор разглядывает всех женщин. Она уже два раза поймала на себе его сальный взгляд.

Надзиратели уже стали узнавать эту высокую, стройную девушку. Им нравилось наблюдать, как она работает, управляется с лошадями, жалеет их. Животные поднимают головы, когда Клава проходит мимо, а затем снова опускают их к траве, уже желтой от утренних заморозков. И молодые ребята-надзиратели, которым едва исполнилось семнадцать, и пожилые, не взятые на фронт, тоже с удовольствием смотрели, как она расчёсывает свои золотистые волосы, водопадом спадающие по спине. Глаша делала это обыденно, как делают ежедневное дело, ведь все женщины переплетают косы во время работы. И было невдомек, что она просто очаровывает этим своих охранников.

Многие заключённые девушки были симпатичными и приятными внешне, но все они ходили с поникшим видом, кутаясь в свои куртки и платки, работали плохо, начинали суетиться, лишь когда на них кричала надзирательница. А эта видная девушка работала сноровисто, заряжала своих напарниц энергией. Часто при обрубке сучьев (где нужна сноровка, а не осторожность, как при валке деревьев) с их стороны слышались песни. Заводилой всегда была Клава.