Любимый (м)учитель

Он думал о ней, в белом платье и фате, о Льве в костюме. Этот был бы хорош. Носился бы с цветами и кольцами, радовался и носил дурочку на руках. И был бы самым лучшим женихом.

— И?.. — пересохшие губы горели, Роня слишком уж близко наклонилась почти касаясь их.

— Вы за мной не придёте?

— Нет. Зачем?

— Проверим?

— Зачем? Что ты хочешь доказать? — он нервно дёрнул плечом и склонившись коснулся её ключицы губами. не хотелось отпускать, было слишком хорошо, и вино вскружило, расслабил. Не должна она уходить сейчас.

— Ничего. Я лишь хочу… — она отвернулась, собираясь с силами. — Не продавайте меня. Я тут… и заменять вас не хочу. Это не признание. Но ни Лев ни кто-то ещё, мне не нужен. По крайней мере не с вашей подачи. Это неприятно.

— Почему?

— Почему вы режете по больному? Я же знаю, что вы ревнуете.

— С чего ты это взяла? — он хотел расхохотаться, но… не смог. И оттого, в тишине, язвительный тон так и канул без толку.

— Неужели я так похожа на дуру?..

— Ты тут. Это уже о многом говорит…

— Не должна?..

— Милая, — он прижался губами к её лбу, почти целомудренно, только руки скользнули под майку. — Неужели тебя ничему не научила Иванова… Я — не герой. От меня нечего ждать.

— Я и не жду.

Примечание:

Я однажды проснусь, а вокруг мир другой

 — Светел, чист, бесконечно прекрасен.

 А на троне высоком Царица-любовь,

 А на меньшее я не согласен.

"На меньшее я не согласен" — Николай Носков



=— Прощайте, друг мой! — До свиданья!*

К полудню субботы груз с души Вероники упал, и окрылённая она сидела на пассажирском сиденье в машине Егора и понимала, что никогда ещё не исполнялись в такой точности мечты.

Когда ехала на дачу со Львом — была будто бы не на своём месте и хотела вот такого: Николай на заднем… Егор за рулём. И не столь важно куда.

Сбылось.

С утра она встретилась с Владом, перепуганная пришла к нему сама, чтобы помириться, а он вдруг извинился сам.

— Почему? — спросила она.

— Потому что ты обещала, что ничего не ждёшь от него. Это так? Правда?

— Правда, — кивнула Вероника, стараясь всем сердцем поверить в свои же слова.

— И ты не ждёшь его любви?

— Не жду.

— Ты уважаешь себя и доверяешь ему?

— Да.

— Ты придёшь ко мне, когда будет нужно?

— Да.

И он поверил этой лжи, а Вероника попыталась поверить своим же словам, да только вспомнилась ночь, вспомнилось утро, и огонёк надежды: он ни за что бы не целовал меня так и не обнимал бы, если бы не любил.

Правда же?

Ну да… ну да.

И вот они ехали на машине, даже не говорили, но почему-то его рука лежала на её бедре, а она даже не шевелилась, точно пришёл и устроился на коленях кот, и хоть война начнись, но не встать никак с места… котейка же!

И всякий раз, как его пальцы сжимались, она сладко жмурилась.

— Куда едем? На Генеральскую дачу?

— Увы, но да, — рассмеялся Егор.

Он был в своих солнцезащитных очках и кожанке, и при каждом взгляде на него у Вероники отказывалось биться дальше сердце.

— А что?

— Ничего, куда угодно… Кто там будет?

— Да всё те же!

Вероника прикинула, что если там будет Регина, можно будет снова поговорить, но надеяться не стала. Зато вспомнила про Льва и затопил душу жгучий стыд. Он же вроде бы… ухаживал? Вроде бы. Да точно, ухаживал.

И что теперь? Они же друзья. И вот она сначала со Львом приходила, теперь с Егором. Стало казаться, что кто-то кого-то предаёт и она не удержалась:

— И… Лев?

— А что?

— Просто… в общем знаете, мне неловко, наверное. Мне казалось, что я ему нравилась.

— А ты нравилась, — серьёзно и уже без смеха кивнул Егор. Его тон стал почти ледяным, а черты будто заострились.

Его тёмная давящая аура почти перепугала.

— И…

— И?

Егор свернул и Вероника сначала испугалась, а потом поняла, что они просто доехали до дачи.

— Так что? — требовательно поинтересовался он, глуша мотор.

Развернулся к ней всем телом, приблизился и схватив за подбородок запрокинул голову.

— Проблемы?

— Никаких, — шепнула Вероника, понимая, что совсем никак не может возражать, она по уши погрязла в нём и он может что угодно делать. И даже этот жестокий взгляд и цепкие пальцы — совсем не пугают. Пусть… пусть смотрит, пусть говорит что угодно.

— И я могу тебя сейчас поцеловать?

— Можете, — и когда он снова стал хозяином?

Когда она упустила вожжи?

Вот же только была уверена, что он попал в её сети, а уже не знает, что делать.