Любимый с твоими глазами (СИ)

Она мягко обнимает меня, и я утыкаюсь ей в плечо, вдыхая аромат мятного масла — так от папы всегда пахло…Мне даже чудится, что он где-то рядом, поэтому, наверно, я спокойней переношу и надгробную речь, и момент, как гроб уходит под землю — сердце не терзает боль, она обнимает его печальным, мягким сожалением…

- Алис, мы можем поговорить в сторонке?

- Да, конечно.

Я не очень понимаю, что она хочет мне сказать, но понимаю, что хочу это услышать, поэтому мы отделяемся от нашей семьи и отходим к дубу.

Тетя Тамара волнуется.

- Все нормально?

Тамара присаживается на самый край скамейки, обнимает себя руками, а сама смотрит на имя брата и с грустью поджимает губы.

- Мы с ним не общались столько лет…Ему не нравились мои взгляды и тот факт, что я собралась уехать в Америку. Твой отец был патриотом до мозга костей…

Да. Это я знаю… Слегка усмехаюсь, но мотаю головой и сажусь рядом.

- Мне очень жаль…

- Еще ему не нравился мой муж.

Поднимаю брови. Серьезно?! Когда я смотрю на тетю, она вытирает аккуратно слезу и улыбается так печально, но по-теплому. Как при светлой грусти улыбаются…

- Знаешь? Прав ведь оказался. Он был ужасным человеком. Бил меня. Очень сильно…

Хмурюсь, она на меня взгляд бросает, потом кладет руку на мою и тихо шепчет.

- Два года назад Степа мне позвонил и попросил приехать. Я, естественно, сразу прилетела… и очень удивилась, когда не увидела Свету.

- Да… папа был…

- Он поступил с тобой ужасно, Алиса. Со Светой тем более, но… Я должна сознаться.

- В чем?

- Это отчасти из-за меня он так параноил.

- Что?

- Мой бывший муж… в нем все дело. Он был моим преподавателем в меде, намного старше и уже был женат два раза до меня. Талантливый человек, правда. Он был настолько талантлив, что я его когда увидела — влюбилась тут же. Никого не слушала. Мама и папа говорили мне, Степа пытался вразумить, а я — нет и все. Люблю, точка.

- Почему они были против?

- Потому что видели, что он — плохой мужчина. За всем его талантом скрывалась деспотичная, жестокая натура, которую он очень редко показывал до замужества, а потом это стало постоянным.

- Он обижал вас и до брака?

- Конечно… такие мужчины не могут сдерживать своих порывов. Я все сглаживала, мягкая сама по себе…

Как я…

- В конце концов это кончилось плохо. Он очень сильно избил меня и чуть не посадил в кресло. Я могла бы стать блистательным хирургом, а в результате пришлось уйти в другую область. Зрение село, руки потеряли твердость…

- О господи… мне так жаль, - я сжимаю ее руку в ответ, а тетя кивает с грустью, жмет плечами.

- Как вышло, так вышло. После того, как меня выписали из больницы, Света за мной долго ухаживала и помогала, а со Степой… увы, эта ситуация очень сильно отразилась на наших отношениях. Он тогда так сильно испугался, что все время только и делал, что напоминал мне о моих ошибках… злился сильно. После смерти родителей мне предложили место в шикарной клинике в Америке, и я уехала, что стало последней каплей. Степа мне этого не простил, а я не могла больше оставаться в России. Мне нужна была перезагрузка…

- Папа не понял.

- Он понял потом. На тот момент Степа был совсем молодым… Когда я прилетела сюда, и мы с ним говорили… он сказал, что боялся за тебя. Он видел, что со мной сделал мужчина, поэтому дико страшился, что та же участь ждет тебя. Говорил, что мы очень похожи…

- Я тоже мягкая.

- Знаешь? Я тебя, к сожалению, почти не знаю, но Света мне много рассказывала. Ты не такая, как я. Ты намного сильнее, смогла уйти, родить ребенка, воспитать его чудесным мальчиком.

- А вы не ушли?

- Если бы мой муж не умер, я бы вернулась, и он бы убил меня максимум через два месяца. Сейчас я это понимаю, но тогда...

Говорит так, что я слышу: умер он не просто так. Ясно…

- Я знаю, что простить своего отца ты никогда не сможешь до конца, но я обещала ему кое-что.

- Что?

Тетя Тамара достает из сумочки толстый конверт и передает его мне с улыбкой.

- Степа очень многое хотел тебе сказать, а письмо — это лучшая возможность для военного излить душу. Им так всегда проще. Читать его или нет — дело твое, Алиса. Не хочешь, выкинь, а захочешь — возможно, сможешь что-то для себя понять.

***

Я все еще стою здесь рядом со свежей могилой в цветах. Никого больше рядом — мне так надо. Я хочу побыть с ним наедине в последний раз. Знаю, что чуть поодаль Олег сидит в своей машине вместе с Давидом и ждет. Вряд ли мы сегодня поедем куда-то еще, хотя запланировано еще и прощание, как полагается.

Это больно. Внезапно это действительно больно, и перед моими глазами проносятся все то счастье, которое у нас когда-то было. Да, родители не святые тоже, они ошибаются, а иногда так, что это вряд ли реально исправить, но они все равно родители. Даже с кем-то из самых «худших» нас связывает хотя бы парочка, но теплых воспоминаний. У меня их целая гора, если честно.

Господи… как же это возможно? Он такое сотворил, а я все равно его так люблю…ковыряю ногти, сидя на скамейки, глаза поднять боюсь, чтобы не увидеть снова его имя на табличке.

- Алис?