Любишь? Счастлива? (СИ)

Орлов сдержал свое слово. Ни разу ни жестом, ни взглядом он не напомнил Любе о том ночном эпизоде у ее двери. Мало-по­малу неловкость между ними стала проходить. Но сама Люба по-прежнему не могла простить себе случившегося с ней помут­нения, не находя ему должного оправдания. Ее терзало чувство вины и недосказанности: она привыкла всегда делиться с Шу­рой всеми своими переживаниями, а тут, получается, что-то скрыла, не рассказала... От исповеди мужу ее удерживала преж­де всего однозначная бессмысленность этого действия: развития история, слава Богу, не получила, случай оказался единичным, они с шефом ситуацию проговорили и друг друга правильно по­няли. А облегчать свою совесть, причиняя боль близкому чело­веку... Это было бы подло. Так что Люба продолжала мучиться в одиночку. Просто перестала употреблять спиртное в компани­ях без мужа вообще и внимательно следила за тем, чтоб не дать никому случайного повода для совершения ненужных поступ­ков.

***

Олег Шугаев собирался в отпуск. Много долгих месяцев он про­вел в глухой тайге, занимаясь программным обеспечением геоло­горазведки. Единственным культурным развлечением была ста­рая библиотека в соседнем поселке, и за время, проведенное вне массовой цивилизации, Олег успел прочесть немало хороших книг. Это был единственный серьезный плюс такой работы: при других обстоятельствах ему едва ли удалось бы столько времени потратить на чтение ради собственного удовольствия.

Не так давно ему попался "Компромисс" Довлатова, и он сразу вспомнил девчонку-однокурсницу, с которой в свое время они горячо ее обсуждали. Классные были дни!.. Это уже после эква­тора -- они почему-то начали ближе общаться, когда впереди от­четливо замаячил выпускной. Незадолго до этого у него трагически погиб старший брат, и эта потеря очень его подкосила. Они с Гариком сблизились не так давно - сказывалась разница в возрасте в шесть лет - и на этом фоне боль проникала еще глубже... Выкарабкивался он с трудом. Пил неделями. Все это время именно Люба прикрывала его в институте, сдавая от его лица контрольные и курсовые и договариваясь с неравнодушными преподавателями. Олег ни о чем ее не просил - по совести, ему было решительно наплевать на все это.

Она по-человечески очень ему нравилась, у них было много общего... но почему-то ничего бо­лее серьезного не хотелось. Что-то шло не так. То ли Люба слишком активно давала ему понять, что он ей небезразличен -- обычно это излишне, то ли просто обстоятельства так складыва­лись.

Как-то после шумной студенческой тусовки, которая проходила в доме Ромашовых, он вместе с двумя однокурсниками остался у нее ночевать. В какой-то момент еще вечером, когда они вме­сте возились с ее котом, возникло что-то такое... он поймал ее взгляд - и она не отвела глаз. Что-то отчаянное было в этом вз­гляде, какая-то безотчетная решительность...

Она вышла в соседнюю комнату, и через пару минут пискнул его телефон. Смс. "Знаешь, я б очень хотела, чтоб ты поцеловал меня..."

Люба отправляла это сообщение, преодолевая внутреннюю дрожь. От его ответа зависела вся ее дальнейшая учеба, не ска­зать -- жизнь на тот момент. Но в результате получился лишь очередной, в сущности, вопрос.

"Остался бы - поцеловал бы и не только, но! Это мимолетное, прости..."

Еще не поздно остановиться. Есть возможность выйти из игры. Она же не девочка на одну ночь!.. Но... но... пальцы лихорадоч­но выстукивали ответную смс. Ее била дрожь. Дело было, ко­нечно, не в физиологии, об удовлетворении банального влече­ния не было и речи. Ради этого она никогда не решилась бы на­столько распахнуть свою душу в запредельно откровенных сообщениях. Любе было физически необходимо почувствовать себя нужной ему, хотя бы на час - но только ему! Дать себе поверить на ка­кой-то момент, что они - вдвоем. Физическая близость нужна была для подкрепления существующей между ними привязан­ности. Она хотела погреться у огня, пусть и чужого. Может быть, по наивности надеялась, что это сделает их ближе. Что го­ворить - в двадцать лет это вполне позволительное заблужде­ние...

"Олег, сделай это, пожалуйста..."

Люба понимала, что терять ей уже нечего. Она все сказа­ла в первой смс.

Время было уже позднее, и ребята остались у Ромашовых до утра, благо в гостиной места хватало.

Ночью он пришел в любину комнату. Она ждала, сидя на кровати, обняв руками колени. Олег сел рядом, снимая свитер. Перед тем, как начать ее цело­вать, он шепотом попросил ее прочесть одно из их любимых стихотворений...

И было решительно неважно, что за одной стенкой - спящие родители, за другой - еще не заснувшие однокурсники. Без­умие Любы ненадолго стало их общим безумием.

Утром все вернулось на круги своя. Люба приняла как данность обреченность своих чувств, и на личную жизнь Олега не претен­довала. Скажем так - считала себя не вправе претендовать. И изо всех сил пыталась бороться с притяжением, которое, как было нетрудно предсказать, после той ночи только усилилось...