Любишь? Счастлива? (СИ)

-- Люб, в понедельник я лечу в Тюмень, там большое совещание. Нужно будет отчитываться. Ты летишь со мной. Мне понадо­бится помощь с оформлением всей этой дребедени - ты зна­ешь, я не силен. Возможно, потребуется на ходу перекраивать презентацию, может быть, что-то еще. Как выразился наш шеф, без личного помощника никуда.

-- Не вопрос. Ни разу в жизни не была в настоящей командиров­ке, - довольно констатировала Люба.

-- Надо ж когда-нибудь начинать! - улыбнулся шеф. -- Надо собрать материалы - они все в нашей папке, бу­мажный экземпляр уже у меня. Сбрось все на флешку на всякий случай еще раз. В принципе, в моем ноутбуке все уже скопиро­вано, но береженого Бог бережет... И в понедельник я за тобой заеду тогда, мне все равно мимо вас ехать. В 6 утра жду у подъ­езда.

Шура честно пытался помогать Любе собирать чемодан, но в ре­зультате наткнулся на какой-то заинтересовавший его график и выпал из процесса. Впрочем, уж что-что, а собирать вещи Люба прекрасно умела самостоятельно.

Строго велев жене вести себя прилично и нашутившись по по­воду командировок в обществе начальника, Шура проводил ее вниз и, пожав руку Орлову, пожелал им счастливого пути.

Едва усевшись в машину, Люба задремала: она обладала удиви­тельной способностью - не выспавшись, отключаться в любой обстановке, позволявшей это сделать. Виктор Георгиевич смот­рел на нее с умилением и некоторой завистью: сам он, едино­жды проснувшись, с трудом мог заснуть во второй раз.

На одном из лежачих полицейских машину довольно ощутимо тряхнуло, и Орлов не без удивления обнаружил свою подчинен­ную спящей на его собственном плече. Они с шофе­ром вдоволь посмеялись по этому поводу (Дима прямиком ска­зал: "Георгич, лови момент!").

Когда машина остановилась в аэропорту, Люба наконец открыла глаза.

-- Ой. Шеф! Простите... Надо было меня разбудить, - неловко оправдывалась она.

-- Ничего. Мне даже понравилось, забавно...

В Тюмени была одна сплошная запарка. Сначала перенесли вре­мя начала конференции. Потом поменяли местами доклады. А перед этим еще пришлось изрядно попотеть над презентацией, потому что выяснилось, что следует присоединить к имеющим­ся данным ряд свежих результатов. Это автоматически повлекло за собой изменение графиков и картинок... короче говоря, ску­чать не пришлось.

Но вот, наконец, все позади. Виктор Георгиевич докладывал, Люба отвечала за своевременную демонстрацию презентацион­ных слайдов - это оказалось актуальным: техника барахлила, и несколько фотографий пришлось подавать их других источни­ков прямо на ходу - слава Богу, в директориях был порядок, Люба позаботилась об этом заранее!

Едва она, успев немного поговорить по телефону с мужем, вы­ползла из душа, раздался стук в дверь. На пороге номера стоял Орлов.

-- Люб. Ты живая? Смотрю - вполне живая, - подколол он ее, за­кутанную в халат, - пошли в ресторан. Это дело надо отметить! Первая командировка -- не хухры-мухры!

-- То, что я живая, надо отметить, - засмеялась она в ответ, - ну пойдемте!

-- Одевайся, я тебя в холле подожду. Тут недалеко есть хорошее местечко.

В ресторане и впрямь было и уютно, и вкусно. И Люба, и Вик­тор Георгиевич порядком понервничали днем - сейчас поти­хоньку отпускало. Алкоголь мгновенно ударил в голову, хотя выпили они совсем немного. Видимо, сказалось напряжение прожитого дня.

-- Ну что, помощник мой личный, пойдем потанцуем? - как раз зазвучала медленная композиция, и шеф вопросительно взгля­нул на Любу.

Она кивнула, принимая приглашение.

И был приглушенный свет в зале, и волшебная музыка уводила куда-то в далекие края, и было просто хорошо-хорошо... Люба как-то расслабленно, будто со стороны, заметила, что она довер­чиво приникла к плечу Виктора Георгиевича, а он нежно приоб­нял ее в ответ. Почему-то никакого резонанса с обручальным кольцом, которое тускло поблескивало на фоне пиджака ее на­чальника, не ощущалось. Не было настороженности, опасений, предчувствия чего-то непоправимого. Шеф был давно женат, Люба несколько раз общалась с Александрой, и чувствовалось, что семья у них вполне нормальная и взаимоотношения в ней теплые и доверительные. Но сейчас и ее Шура, и его Саша буд­то отошли в параллельный мир. Было здесь и сейчас - и будет там и потом. Связи между этими состояниями не прослежива­лось...

На самом деле, Любе и в голову не могло прийти изменить мужу. Она его любила и уважала, и в подобную схему отноше­ния на стороне никак не укладывались. Жить по системе двой­ных стандартов было противно и унизительно. Но в данной ситуации речь об измене как таковой, просто не заходила: в сущности, что такого страшного произошло? То, что два устав­ших за день человека, связанных общей рабочей задачей, немного расслабились вместе? Так ведь не в постели же рассла­бились, елки-палки!