Любишь? Счастлива? (СИ)

Люба в силу возраста и отсутствия определенного жизненного опыта не могла еще понимать, что измена происходит не на уровне интимной связи. Бояться нужно не случайного секса, как такового - едва ли не каждая семья проходит данный этап уж во всяком случае со стороны мужа - и ничего. Вот тот момент, когда возникает необъяснимая сильная химия между мужчиной и жен­щиной - кто-то называет это флюидами, кто-то магнетиче­ским притяжением, не суть важно! - тогда и надо бить тревогу, принимая определенное решение. Потому что, если не принять его сразу, вопрос того самого интима - уже не вопрос...

Ей было тепло и приятно танцевать с симпатичным ей челове­ком под красивую музыку, вдыхать тонкий запах его парфюма, ощущать силу его рук, нежно касавшихся ее талии. Она чув­ствовала, что и ему хорошо с ней, и думать больше ни о чем не хотелось. Просто немного зависнуть в этом пространстве-време­ни, позволяя себе расслабиться.

Кончился танец. Вечер отдыха тоже подошел к своему логиче­скому завершению: часы показывали почти полночь, и пора было возвращаться в гостиницу. Виктор Георгиевич вызвал так­си.

В ожидании машины они курили около ресторана. На улице ощутимо похолодало, и шеф накинул свой пиджак Любе на пле­чи, на долю секунды прижав ее к себе сильнее, чем дозволяла служебная этика - впрочем, о том, что говорит служебная этика об укрывании сотрудника своей одеждой, история вежливо умалчивает.

В такси Люба села на заднее сиденье, Орлов - рядом с води­телем. Доехали они за несколько минут - ночной город...

Поднялись на этаж, пожелали друг другу спокойной ночи. И тут у Любы застрял в замке ключ от ее номера. Виктор Георгиевич поспешил прийти на помощь. Они вместе пытались одолеть капризный механизм, но он не желал поддаваться. В конце кон­цов, Люба вывернулась таким образом, что оказалась буквально нос к носу с шефом. Он как раз в этот момент в очередной раз наклонился к замку. Их глаза встретились.

Виктор Георгиевич еще рефлекторно пытался провернуть ключ в двери, но вторая его рука уже отводила светлую прядь от лю­биного лица. Она, огорошенная, не пыталась возражать. Он неж­но прикоснулся губами к ее щеке, скользя вниз, к шее. Поце­луи становились все горячее, руки оставили, наконец, замок, и гладили ее плечи, опускаясь все ниже...

-- Как же хорошо, Господи... - пронеслось в затуманенном мозгу, - как приятно все же он целуется...

Она таяла под его торопливыми ласками, явно видя себя герои­ней какого-то прочитанного романа... За спиной скрипнула вне­запно открывшаяся дверь номера, и этот неожиданный звук мгновенно отрезвил и вернул к реальности: стоп, что я делаю? Что мы делаем??

Люба была в совершенной растерянности. Да, Орлов ей симпа­тичен, как человек, и, безусловно, приятен, как мужчина, но... но! Шура!!! Как она могла до такой степени вылететь из реальной действи­тельности, погрузившись в какой-то романтический придуман­ный мир?!

-- Виктор Георгиевич... - она мягко сняла его руки со своей та­лии, отпрянув немного назад, - не увлекайтесь. Пожалуйста. Простите меня! Все хорошо, просто мы с вами чуть не наделали глупостей... Спасибо за ужин и спокойной ночи.

И Люба скрылась за дверью, оставив удивленного шефа в оди­ночестве.

Прижавшись спиной к входной двери, она медленно сползла на ковер. Боже, какой стыд! Как она могла?! Как теперь смотреть в глаза мужу? А Александре? Что теперь будет с работой и вооб­ще - с жизнью?

Любе было очень плохо. Она не помышляла об измене, но здесь все получилось будто бы помимо ее воли - но при этом ни о ка­ком насилии речи тоже не было. Непротивление - это ведь тоже согласие?.. Еще какое. Ее тело приятно поднывало, вспоминая его прикосновения и поцелуи - и от этого на душе становилось беспросветно тошно.

Ночь она провела без сна, и утром отводила глаза от Виктора Георгиевича, не зная, куда деться от всепоглощающего стыда. Мужчина взял ситуацию в свои руки. При первой же возможно­сти он отвел Любу в сторону.

-- Люб, я виноват. Прости меня. Я чуть не наломал дров, мне стыдно перед тобой - да и не только... И я точно так же, как и ты, боюсь поднимать на тебя глаза. Обещаю - больше этого не повторится.

Она покраснела до корней волос, кивнув в знак согласия.

***