Любить, бояться, убивать

– Ну и отлично, – порадовался Роман. – Спрячется в уголке и пересидит спокойно.

Он натянул балаклаву, схватил пейнтбольный ствол и поспешил работать.

Клиент увидел его первым. Выстрелил. Рома ответил. Сразу попал Руслану в плечо. Тот вскрикнул – пейнтбольные шарики с близкого расстояния ударяют больно.

Хафизова растворилась где-то во тьме и спешить на помощь своему парню даже не думала.

А дальше…

– Дальше я вообще ничего не понимаю, – Роман жалобно взглянул на Синичкина. – В лабиринте – ну, вы помните – темнота. Ленты густо висят, зеркала тусклые. Есть пара лампочек аварийных, но толку от них почти никакого. Условия у меня и у клиентов равные – стреляем вслепую. Я чаще попадаю только потому, что опыт. Знаю, где вы все прячетесь. Всадил в Руслана еще пулю. Он куда-то свалил, но палить продолжал. Я не ищу. Жду, пока сам вылезет. И вдруг мне Мишаня в наушник: «У нас проблема. Клиент лежит на полу и не шевелится».

– А как Михаил об этом узнал, если темно?

– Элементарно. Все камеры – ночного видения.

– Но почему тогда он не видел, что конкретно случилось?

– Вы ж были в лабиринте, – напомнил Роман. – Еще раз: там ленты и повороты все время. Чтобы обеспечить полный обзор, по две камеры на квадратный метр надо ставить. То есть только туда тридцать штук. Никаких денег не хватит. Поэтому камер всего четыре. И Мишка увидел единственное: клиент вываливается из лент и падает на пол. Как в «Детях кукурузы» Стивена Кинга.

– А звук?

– Звук мы не пишем. Я – да, выстрелы слышал. Но считал: клиент палит. По мне. Подумать не мог, что в него стреляет кто-то другой! – Он взглянул жалобно. Поежился: – До сих пор не верю. Ощущение: шутка. Глупая.

Руки его дрожали. Роман искательно произнес:

– Я выпью воды?

– Потом, – нахмурился Синичкин. – Рассказывай дальше.

Воскобоев поморщился, но настаивать не осмелился. Забубнил:

– Ну, я сначала решил: обморок, плохо человеку стало. Мишке велел – через свой наушник – включать свет. И побежал туда, где этот мужик. Ольга тоже примчалась. А Руслан… короче, реально мертвый. – Он взглянул жалобно. – Целая дырища в затылке. Такую из пейнтбольной винтовки в жизни не сделаешь. Даже если в упор стрелять.

– Вы трогали тело? – строго спросил Синичкин.

– Да. Хотя понятно, что все… но пульс проверил. У Ольги истерика. Руками себя обхватила, раскачивается, кричит: «Не может быть!» Потом еще эта Роза подтянулась – полный начался дурдом. Рыдает, мы ее от тела оттаскиваем…

– Какое-то оружие рядом с трупом лежало?

– С оружием полная лажа. – Роман тяжело вздохнул. – У нас на квесте – три пейнтбольные винтовки. Одна моя. Вторую клиенты находят – ну, вы помните, в животе у человека муляжного. И есть третья – запасная. Эта в кладовке лежит. Так вот. После убийства мой ствол – остался при мне. Рядом с трупом – его винтовка лежала. Но где-то в метре от тела – еще одна винтовка валялась!

– Та, что запасная? – всунулась Римма.

– Нет, – рубанул Воскобоев. – Та да не та. Очень похожая. Но рукоятка другого цвета. Я хотел поднять сначала, но дошло, слава богу: трону – сам себя подставлю. Поэтому в руки не брал и Ольге трогать не разрешил. Вызвал полицию, а дальше Роза сознание потеряла, мы с Мишкой ее откачивать начали. А Ольга в этот момент, оказывается, вам позвонила. Что она хоть сказала, тихушница?

– А что она сказала вам? – вкрадчиво спросил Синичкин.

Роман досадливо отозвался:

– Тут предыстория нужна. С Ольгой сегодня что-то явно происходило. Сначала вялая была, работала с неохотой. Потом повеселела, но как-то коряво. Смеется до истерики, шутит как идиотка. Покачивало ее. То поскользнется, то в стену врежется.

– Может, выпила?

– Запаха я не чувствовал.

– А наркотики?

– Да не ее вроде тема. Мы все время вместе, я бы раньше заметил, если она баловалась. Хотя да – Оля иногда вела себя странно. Я считал: имеет право. Актриса, натура творческая. То спад, то подъем. Но что с ней сегодня происходило – я так и не понял. Знаете, что она стала кричать, когда труп нашли? «Я не нарочно! Я пошутить хотела!»

Я, конечно, к ней:

– Ты о чем?

Она улыбается как блаженная:

– Я в него стреляла. Но не по-настоящему!

Я ее за плечи схватил, ору:

– Объясни, дура, толком!

Она в слезы:

– Меня теперь арестуют.

– Ты стреляла в клиента?

Опять смеется как идиотка:

– Я тебя хотела прикончить и, наверно, в клиента случайно попала!

– Из чего ты стреляла?

– Из винтовки запасной!

– Где взяла?

– Не помню.

– В кладовке?

Ключ от нее у Ольги есть – вся ее одежда там хранится. И там же запасной ствол лежит.

Она опять плачет:

– Не помню! Совсем ничего не помню, понимаешь?!

У меня голова кругом. Винтовка-то возле тела валяется – сто процентов не запасная, а другая. По ходу, настоящая! И за что Ольге стрелять в меня – тоже не понимаю.

Но вытрясти из нее больше ничего не успел. Полиция примчалась. Всех сразу разделили. Мишку в операторскую увели. Нас с Ольгой и Костиком по разным комнатам, допрашивали по одному. Что она им там наговорила – понятия не имею. Правда ли стреляла, из какого оружия…