– Вы с Пашей все спорили, трус я или не трус. И проверяли на опыте. Ножичком или спичкой. Теперь я тебя проверил, Малыш. Жидкое говно – вот ты кто.
Сырцов, хотя и шатаясь, шагал самостоятельно. На всякий случай рядом с ним шел Нефедов – страховал. Миновали малозаметную калитку и увидели на дачной веранде Дмитрия Федоровича и Ольгу Лукьяновну. Ждали, даже пальбы не испугались.
– А где Павел? – ломким от предчувствия беды голосом спросила Ольга Лукьяновна у троих первыми подошедших к веранде. У подполковника. У Махова.
У Смирнова.
– В подполе остался. Скоро перевозка прибудет, и его в морг отвезут, – безжалостно и буднично сообщил Махов. Ольга Лукьяновна сцепила ладони и прикрыла глаза.
– Какой еще Павел?! – прокричал Дмитрий Федорович. – Какой такой Павел, Ольга?!
– Павел Рузанов, – за нее ответил Махов. А Ольга Лукьяновна, не открывая глаз, добавила:
– Паша. Пашенька. Племянничек мой последний.
Слезы потихоньку пробивались сквозь опущенные ее веки. Пряча слезы, Ольга Лукьяновна медленно повернулась и, шаркая ногами, поплелась в комнаты.
– Мадам, не уходите далеко, – в спину ей сказал Махов. – Вы скоро нам понадобитесь.
– Вы что, убили Пашку Рузанова? – полюбопытствовал пришедший в себя Дмитрий Федорович и веселыми маразматическими глазками оглядел всех. Увидел приколдыбавшего Сырцова и удивился страшно: – Это кто же так тебя, Георгий?
– Ваш Паша, – ответил Сырцов.
– А ты его застрелил! – ужасно обрадовался Дмитрий Федорович своей догадке.
– Не я, – с сожалением признался Сырцов. Он стоял в дверях, бессильно прислонившись к дверному косяку. Сообразительный Нефедов ощутил его состояние и предложил:
– Вам бы сесть, Георгий Петрович.
– Знаешь, как меня по имени-отчеству? – удивился Сырцов. – А тебя как зовут?
– Игорь.
– Вот что, Игорь. Я окончательно дошел, – признался Сырцов. – Доведи-ка меня до того кресла.
– Бу сделано! – прокричал свое Нефедов и почти на себе доволок Сырцова до плетеного кресла. Тот рухнул в него и вмиг поплыл – расслабился до полубеспамятства.
– Вот тебе и бомж! Вот тебе и адкоголик! – глядя на Сырцова, заговорил про Рузанова Дмитрий Федорович. – Рюмочку просил поднести, деньги клянчил. А Одьга-то, Ольга! Все клеймила его, из дому гнала, а оказывается – прятала! А куда она делась? – строго спросил он у Махова и, не дождавшись ответа, старчески зарысил в дом, взывая на ходу: – Ольга! Ольга!
– Проследи за свиданием, Игорек, – скучно распорядился Махов, и Нефедов, ни слова не говоря, двинулся за экс-вождем.
– От нервности и я ослаб, – признался Смирнов, усаживаясь в парное кресло рядом с Сырцовым. Подполковник и Махов устроились на диванчике.
– Все-таки будем шмонать дачу? – поинтересовался подполковник.
– Чисто формально. Обходом и осмотром, – успокоил его Махов. – Рузанов, вероятно, все, что надо прятать, в схроне держал. Там наверняка тайник имеется.
– Мои там все раскопают, – уверенно заявил подполковник. Молодец, любил своих подчиненных.
Вернулся Дмитрий Федорович в сопровождений Нефедова, вернулся и сообщил:
– Ревет, старая дура. Заперлась у себя и ревет. Я через дверь утешал, а она все: «Уйдите да уйдите!» – Рассерженный, бесцеремонно уселся между Маховым и подполковником и, переводя взгляд с одного на другого, требовательно спросил: – Что там этот мерзавец Пашка натворил?
– Во-первых, вашего зятя застрелил.
– Значит, Пашка – Вальку. А могло и наоборот. Валька – Пашку. Они ведь как два паука в банке.
– Еще что про Рузанова знаете? – спросил Махов.
– А что про него знать? – презрительно задал сам себе риторический вопрос Дмитрий Федорович. – Пьяница, нахал, подзаборник. Знал я, что он плохо кончит.
– Все?
– Все. Нету больше Пашки Рузанова!
Прикрыв один глаз, Смирнов другим наблюдал за троицей. И слушал внимательно. С участка донесся оживленный гур-гур и шум шагов. Возвращалась команда подполковника.
Возвратились. И Малыша привели. Увидев его, подполковник сказал недовольно:
– Он-то здесь зачем? В «воронок» его!.
Нет покоя бойцам невидимого фронта. Один из областных оперов, придавая направление, легонько толкнул безмолвного и покорного Малыша в спину, и они вдвоем побрели к калитке, к «воронку».
– Потрясите его как вам надо, а потом нам отдайте. Договорились? – предложил Махов.
– Но чтобы все чин чином. С официальным запросом, – поставил условие подполковник и бодро обратился к своим: – Что выудили, рыбаки?
Старший торжественно водрузил на стол шикарный кейс, а двое молодых стали вытаскивать из мешка по очереди: кольт, «узи», два «ПМ», пяток гранат-«лимонок», две пачки пятидесятитысячных купюр в банковской упаковке, нетолстую пачку долларов, патроны в обоймах, коробках и россыпью.
– Все из тайника, – информировал начальство старший.
Уже увезли Ольгу Лукьяновну, уже уехал в санитарке Сырцов, который согласился ехать в больницу только под честное слово врача, обещавшего отпустить его домой после тщательного осмотра раны и настоящей перевязки, уже толкались у машины в ожидании отъезда и местные оперы, и московские. Смирнов выбрался из кресла и спросил у пригорюнившегося Дмитрия Федоровича:
– Вы меня не помните?