Любить и убивать

И захлопнула дверь. Большая доброжелательница ему попалась. Не то чтобы испугался, но противно было. Он спустился вниз, бросил на заднее сиденье рюкзак и сумку и поехал в Могильцевский. От мамы к дочке.

Не профессорша Ираида Андреевна и не приживалка-секретарша открыла ему дверь профессорской квартиры с соответствующей медной табличкой. Дверь решительно распахнула Люба. Увидела его, не удивилась и поприветствовала:

– Добрый день, милый друг.

– Не понял, – настороженно сказал Сырцов.

– Чего уж тут понимать. Милый друг. Ты мне напоминаешь героя одноименного романа Мопассана, который все со старухами трахается, – выложила Люба заранее заготовленную фразу.

– Это тебе Ксения сказала?

– Зачем же? Когда вы меня выгнали, я у дверей осталась и подслушала.

– А хорошо ли это?

– Кто меня спрашивает об этом? Протопоп Аввакум? Алеша Карамазов?

– Уймись, Любовь.

– Не уговаривай меня. Твоя ненасытная любовь к каждой попавшейся юбке не уймется никогда.

– Ух! – вырвалось непроизвольно.

– Вот тебе и «ух!», – отметила его ошарашенность довольная Люба. – Проходи, сатир, Ксения тебя ждет.

– А ты? – осмелел Сырцов.

– А я в порядке. Никого не ждала. Тебя во всяком случае. – И, нанеся последний добивающий удар, Люба направилась в глубь квартиры. Распорядилась на ходу: – Дверь закрой.

Член-корреспондент АН Ираида Андреевна Васильева отвела под постой Ксении свой обширный кабинет. Войдя в него, Сырцов слегка заробел: столько книг он видел только в Ленинской библиотеке. И на разных языках. Поцеловав Ксению в подставленную ею сухую щеку, он почтительно осведомился:

– Хозяйка где?

– На работе, – ответила Ксения. – Оказывается, в нашей стране еще есть люди, которые работают.

– А секретарша?

– По магазинам пошла.

– Значит, вы одни в квартире, – все понял Сырцов. – То-то Любка распоясалась!

Неизвестно откуда (во всяком случае для Сырцова) объявился слишком большой даже для такого кабинета ухоженный и воспитанный сенбернар. Объявился и уселся посреди туркменского ковра, с ненавязчивым любопытством разглядывая неизвестного ему посетителя.

– Фас, Дик, фас! – попыталась спровоцировать пса на агрессивные действия против Сырцова Люба, но Дик перевел взгляд на нее и с удовольствием, во всю пасть, зевнул. Сырцов хрюкнул от восторга, а Люба обиделась: – Тоже мне, собака! За поруганную честь девушки отомстить не может!

– Он только слабых и беззащитных спасает и защищает, – заступился за пса Сырцов и спросил у Ксении: – Можно, я позвоню по телефону?

– Звони, – за Ксению ответила Люба. – Телефон в коридоре. Можешь за собой и дверь прикрыть, если разговор секретный.

Он-таки закрыл за собой дверь. Люба ринулась к письменному столу, на котором незаметно притулился плоский телефонный аппарат фирмы «Панасоник».

– Ты что собираешься делать? – поинтересовалась Ксения.

– Как – что? – удивилась Люба. – Подслушивать, конечно! Подождем, подождем самую малость… Вот теперь пора.

Она тихохонько сняла трубку и нажала желтую кнопку. В кабинете раздался хрипловатый бас Смирнова:

– Слушаю тебя, Жора.

– Я готов, Александр Иванович.

– Через час у спиридоновского подъезда. Поедем на Ромкиной «Волге».

– Дуру брать?

– Это он про меня, что ли? – шепотом задала вопрос Люба.)

– Обязательно. И вообще подготовься к возможным неожиданностям.

– Тогда я домой заскочу.

– А где ты сейчас?

– У Ксении.

– Успеешь?

– Времени – вагон и маленькая тележка.

– Ксюшку за меня поцелуй и действуй.

Люба быстренько положила трубку на место, отскочила от стола и важно уселась в гостевое кресло. Склонив голову и присев, Ксения выкладывала из сумки свою одежонку. Вдруг удивилась, вытащив вечернее платье почти совсем без верха – одни бретельки. Поднялась, приложила платье к себе, поискала глазами зеркало, не нашла и сказала:

– Зачем она его положила? Я же не просила!

Вернулся Сырцов и сообщил Ксении о смирновской просьбе:

– Дед велел мне тебя за себя поцеловать.

– Целуй, – разрешила Ксения. Он еще раз поцеловал ее в щеку и, разглядев неизвестно как возникший на диване одежный развал, удивился:

– А для чего ты все из сумки вытаскиваешь? Все равно завтра к Деду повезешь.

– Ни хрена ты в женщинах не разбираешься, – заметила Люба. – А еще Дон-Жуан!

Но Ксения, видимо, посчитала, что он прав. Она сложила вечернее платье и возвратила его в сумку. Там, в сумке, ее рука натолкнулась на нечто неожиданное. Косметичка явилась на свет.

– Что это? – спросила Ксения у Сырцова.

– А я откуда знаю? – обиженно возмутился он. – Сумку не я собирал.

Ксения открыла косметичку и поочередно выложила на письменный стол довольно толстую пачку стодолларовых купюр, несколько дорогих в изысканном сафьяне ювелирных футляров и фотографию. Ксения взяла фотографию в руки и рассматривала, рассматривала ее. Невоспитанный Сырцов взглянул на снимок через ее плечо. Семилетняя Ксюшка и Светлана, совсем молоденькая, счастливо улыбаясь, смотрели на него.