Любить и убивать

– Осведомитель, – ответил он и представил себе отца Афанасия с крестом и в рясе. А каким представлял себе отец Афанасий Сырцова, когда они разговаривали по телефону? Голым с голой дамой?

– И он осведомил тебя? – уже перевернувшись на другой бок, спросила Светлана и вытянулась в струнку.

– Осведомил, – подтвердил он и положил ладонь на грудь. Сосок под ладонью вспух и затвердел от нестерпимой жажды совокупления…

Ей нравилось одеваться под его взглядом. Но сегодня процесс одевания был прост и одномоментен. Поэтому, просунув голову в ворот, она задержала тонкое и легкое платье на плечах, якобы для того, чтобы задать вопрос:

– Мне завтра… или, точнее, сегодня ждать твоего звонка?

– Жди. Или не жди, – был согласен на все крестом валявшийся на взбаламученной тахте Сырцов. Она быстро просунула руки в короткие рукава и стремительно встала. Платье мягкой волной заскользило вниз и безукоризненно улеглось на ней. Она обеими руками поправила прическу.

– Не говори, как плебей, который считает, что, переспав с женщиной, он может ей безнаказанно хамить.

– Я не хамлю. Я просто не знаю пока, следует ли тебе ждать моего звонка.

– Наверное, чтобы организовать наше следующее свидание, тебе надо куда-то поехать?

– Надо. Или не надо, – повторил маневр Сырцов.

– Ты мне за это ответишь, – тихо и грозно сказала она.

И он понял, что ответит: Светлана не торопясь вновь снимала платье.

Глава 27

Еще одна сексуальная агрессорша – удачная и жизнерадостная смесь мусульмане-кавказской неги с российским бессознательным вызовом и готовностью на всякое непредсказуемое и рискованное действие, подвернись только подходящий объект в портках. Софья Мамедовна украдкой, но так, чтобы собеседник заметил, черными восточными очами оценивающе глянула на Сырцова и улыбнулась по-российски простодушно и по возможности приветливо.

– Вы точны, Георгий Петрович.

– Работа такая, Софья Мамедовна, – бойко отрапортовал Сырцов.

– Да, работа, – вспомнив о своей работе, слегка затуманилась Софья Мамедовна. – Через полчаса у начальника совещание. Нам полчаса хватит?

И опять мазанула томным взором. Многообещающе. Это смотря на что, бойкая дамочка. Говорить такое Сырцов, конечно, не стал, он лишь поспешно заметил:

– Да хватит, хватит, Софья Мамедовна! – и тут же, естественно, задал первый вопрос: – И давно вы здесь работаете?

– Осенью десять лет, как я здесь. Вы не представляете, как надоело.

– Не шутите так, – испуганно предостерег Сырцов. – Вы что, с восьми лег в РЭУ трудитесь? У нас использование детского труда запрещено законом.

Знал, как обращаться с такими дамочками. Сейчас кокетливо сообщит истинный свой возраст, округлив его и сбросив для порядка пару годков.

– Мне тридцать лет… – начала было признаваться Софья Мамедовна, но импульсивный и темпераментный сыщик не выдержал:

– Не может этого быть!

– Может, может быть, Георгий Петрович, – еще грустней сказала Софья Мамедовна, и минор заставил ее перейти к делам: – Но вы, как мне кажется, навестили нас не для того, чтобы услышать историю стареющей женщины? У вас дело, Георгий Петрович, я слушаю вас.

Рано, рано еще приступать к делу. Сначала оскорбиться следовало:

– Не смейте так о себе говорить! Мужчина лучше знает, какая вы… – И он потрясенным лицом изобразил, какая она.

– Вы – льстец, Георгий Петрович! – удовлетворенно сказала, в сомнении (правильно ли произнесла?) слегка засбоив на слове «льстец».

– Я не льстец, я рядовой чиновник, по мере своих возможностей аккуратно исполняющий свои обязанности, – возвратился к делам Сырцов. Теперь можно было безбоязненно возвращаться на служебную стезю: почва вспахана по всем правилам.

– Я внимательно слушаю вас, Георгий Петрович, – глубоким официальным голосом заверила Софья Мамедовна. Не улыбнулась даже.

– Нас, – Сырцов отделил и выделил слово «нас», – интересует семейство Есиповых.

– Никакого семейства нет. У нас прописаны мать и дочь, но уже год, как дочь здесь не живет.

– А глава семейства? Отец, муж?

– Отсутствует. Был лег пять тому назад изгнан за пьянство. Сошелся с дворничихой с Севастопольского проспекта. Вот у него – семейство, – улыбнулась Софья Мамедовна. – Но, я думаю, вас в первую очередь интересует Элеонора?

– Именно, Софья Мамедовна! – восхитился ее догадливостью Сырцов.

– Очень милая, обходительная девушка. Несмотря на то, что последние годы они с матерью живут в достатке, не загордилась, не стала заносчивой, все такая же вежливая и приветливая. Но последний год я ее почти не видела и не общалась. Может, за это время и переменилась.

– А откуда достаток? Мать хорошо зарабатывает?

– Им постоянно и щедро помогает брат Клавдии Юрьевны. Он – коммерсант.

– Ну, а что вы можете сказать о Есиповой-старшей?

– То, что она – не Есипова. Она – Рузанова…

Обухом по темечку. Софья Мамедовна говорила еще что-то, но он не слушал и не слышал. Ему был необходим телефон. Уловив паузу, Сырцов сделал улыбку и душевно произнес:

– Вы мне очень помогли, Софья Мамедовна. Теперь мне все ясно. И вновь зовут дела. – Он встал. – Большое вам спасибо. До свидания, Софья Мамедовна. Очень, очень надеюсь, что до скорого.