Любить и убивать

– Лингвист, – похвастался за него Паша. – В Университете дружбы народов имени Патриса Лумумбы преподавал.

– А ты – гебист, – совершенно правильно изволил отметить Сырцов. – В сером здании на Лубянке куковал.

– Это ты к чему? – осторожно полюбопытствовал Паша.

– Есть такая картинка. Парализованная старушка в кресле. И рядом – развалившаяся усадьба. Картинка называется «Все в прошлом», – выказал с намеком эрудицию Сырцов.

– Хочешь меня завести? – загорелся Паша. Не стоит, Жора.

– Тебе обязательно надо жить в конуре?

– Обязательно.

– Неужели и родственников никаких нет, у которых пожить первое время можно? А потом па работу устроиться и свой уголок найти?

– Ну, родственники у всех есть, – сообщил Паша. – Бидон, у тебя родственники есть?

– А как же! – обрадовался Бидон. – Сын. В частном банке служит. Говорят, большие деньги зашибает.

– Хочешь к нему? – спросил Паша.

– Ни в коем разе. Скучен, бездарен, говнист.

– А ты. Малыш? – вопросил вторично Паша.

– Что – я? Что – я? – элегически начал Малыш. – У меня жена – форменная ведьма. А разве с ведьмой можно жить?

– Сдохнете вы все здесь вскорости, – жестко предсказал Сырцов.

– Все сдохнем, – согласился Бидон. – И ты тоже.

– Но не вскорости.

– Какая разница? – Бидон поднял стакан. – За свободу! За свободу, которая у нас есть!

Как же за свободу не выпить? Выпили. Паша немногочисленными зубами укусил осьмушку яблока и сказал просветленно:

– Мы – свободные люди, Жора. Единственные в этой стране.

– В нашей, – автоматически поправил Сырцов.

– Что – в нашей?

– В нашей стране.

– Ага. В вашей. Но не нашей.

– «Все те же мы: нам целый мир – чужбина. Отечество нам Царское Село!» – возгласил Бидон и плавным движением правой руки указал на картонные домики.

– Свободные! – разозлился Сырцов. – Свободные – от чего? От обязанностей, да? Тогда у вас страшная свобода – свобода безответственности.

– Вы по-прежнему в плену избитых марксистских постулатов, – грустно проговорил Бидон. – «Свобода – это осознанная необходимость!» А если не осознанная? А если не необходимость? У Кропоткина…

– Подожди про Кропоткина, – перебил его Малыш и потребовал у Сырцова: – Давай деньги на вторую. Мы сбегаем.

Пришлось выдать. Малыш и Бидон удалились бодрыми и быстрыми шагами. Паша закурил «Приму».

– Все-таки что ты хотел сообщить Маше за двести долларов? – для того, чтобы Паша особо не задумывался, зачем он пришел, спросил Сырцов.

– Ничего я тебе не скажу, Жора. Ничего! – Паша блаженно прикрыл глаза. – А хорошо она во мне легла, родимая!

– Выходит, ты меня не боишься, Паша?

– Выходит. А надо?

– Подумай.

– Подумал. Не надо.

– Еще подумай.

– Не буду, Жора, я думать. Не желаю и, может быть, даже не хочу. Все кричат: думай, думай! Дерево думает? Трава думает? Цветы думают? Живут себе, цветут и пахнут.

– В одном ты очень похож на цветок. Сильно пахнешь.

– А ты меня не нюхай, – посоветовал Паша.

– Тогда пойду, – решил Сырцов. – Будь здоров.

И пошел было к дырке. Остановил его Пашин вопрос. Он ждал этого вопроса.

– Ты почему это подхватился?

Сырцов с радостью отозвался заранее приготовленным:

– Чтобы тебя не нюхать, цветок ты мой ненаглядный.

Садясь в «девятку», взглянул на часы. Было четверть первого. Опять к Деду ехать. А тут приходилось оставлять пустоту. Человечков бы ему, Сырцову, человечков, чтобы незаметно где надо топтались!

Глава 28

Чтобы не примелькаться, да и по ряду других причин он возвратился в город на старой казаряновской «восьмерке». Ему был известен график ответственной Элеонориной работы, но он взял время с захлестом: был в логуновском дворе за час до ее выхода, в восемнадцать ноль-ноль. Очень удачно пристроился за трансформаторной будкой рядом с полуразложившимся трупом «Москвича-408» и стал спокойненько ждать.

Без четверти семь появился «БМВ» глубокого синего, естественно, цвета. Нынче темно-синее богатые носят. К подъезду сей шикарный автомобиль не подъехал, скромно остановился в отдалении. И неподалеку от Сырцова, что приятно облегчало работу, ибо, не суетясь, прямо из «восьмерки» можно было рассмотреть паренька в шикарном прикиде. Паренек как паренек. Удивительно точны законы капитализма. Спрос порождает предложение. Нужны хозяевам жизни атлеты без мозгов – вот они, пожалуйста! Сколько надо? Десяток? Сотню? Тысячу? К вашим хорошо оплачиваемым услугам.

Атлет без мозгов в шикарном прикиде вылез из «БМВ» и, поднявшись на три ступеньки, уселся в тени на лавочке дворового сквера. Привычно уселся, автоматом, и стал ждать, рисуя что-то прутиком на песке. Интересно что?