Любить нельзя ненавидеть

Это были последние слова на совете. Тем он и завершился. Мужчины похватали оружие и бросились к воротам в надежде спасти то, что еще можно, а женщины кинулись врассыпную в поисках укрытия. В зале осталась я и Ани. Прятаться я не желала, но и мужчинам помочь уже ничем не могла — мой магический резерв был вычерпан до дна. Не скоро еще восстановлюсь.

— Есть мысли, кто открыл ворота? — спросила я у Ани.

Женщина перевела на меня мрачный взгляд карих глаз:

— Самый легкий способ вычислить предателя — понять, кому выгодно предать и почему. Подумайте, зачем кто-то будет помогать Теодору. Кому его цели небезразличны?

Я не считала себя глупой, но иногда люди просто не хотят признавать очевидные вещи. Срабатывает какой-то защитный механизм, и мысли словно натыкаются на стену. Именно это случилось со мной в тот раз.

А потом стало не до раздумий. Несмотря на героическое сопротивление захватчикам, дворец был взят. Я плохо помню события той ночи. В творящейся вокруг неразберихе сложно было на чем-то сосредоточиться.

Повсюду лилась кровь, слышались крики и стоны. Солдаты в черном сновали по моему дворцу, как по своему дому, а я молча за этим наблюдала. Возразить не могла — я была одной из первых, кого арестовали после взятия дворца. Корвин тоже угодил под стражу, но, в отличие от меня, его заперли в темнице. Я же стала узницей своих покоев.

Несколько часов из окна спальни следила за тем, как грабят мой дом. Собственное бессилие мучило сильнее всего. Слабая женщина, недомаг — что я могу поделать? Мне доступен только один вид сопротивления — молитва Великому Прародителю.

Наконец, в коридоре послышались шаги. Я ждала и боялась этого момента. Что со мной будет? Что уже стало с Корвином? Жив ли он еще или я уже вдова? Я гнала прочь от себя подобные мысли, но страх за мужа захватил меня. Он был намного сильнее страха за свою жизнь.

Дверь открылась, и в комнату вошли двое. Первый — Теодор собственной персоной с таким выражением лица, словно весь мир и все живущие в нем люди принадлежат лично ему. Он — царь и бог. Не замечала в нем раньше подобного самолюбования. Или он тщательно его скрывал?

Но, едва разглядев второго визитера, я забыла о Тео. Следом шла мама, и вид у нее был почти такой же довольный как у брата. Мне было неприятно видеть их вместе. И причина вовсе не в банальной детской ревности. То самое озарение, которое упорно гнала от себя, о том, кто открыл ворота, настойчиво напомнило о себе. Могла ли я признать, что родная мать предала меня ради старшего брата? Могла, но не хотела.

— Сестренка, — Тео раскинул руки, собираясь меня обнять, но я отступила назад, давая понять, что объятий не будет. — Злишься? — нахмурился этот наглец. — Что ж, понимаю, имеешь на это право. Но подумай вот над чем — Черный клан никогда не был нашей семьей. Они нам не друзья.

— Поэтому ты решил возглавить его? — уточнила я.

— Не можешь победить, встань во главе. Почему нет, в конце концов?

— Потому что это не твое место! — вспылила я.

Брат сжал кулаки и шагнул ко мне, но прежде чем он ударил, мама бросилась ему наперерез и схватила меня за плечи.

— Дочка, родная, доверься мне, — попросила она, повергнув меня в шок.

— Ты говоришь?

— Благодаря Тео. Он давно вернул мне голос, но я была вынуждена скрывать это.

Мама не открывала рта, но я все равно слышала ее. Голос словно звучал прямиком из ее разума. Поразительно! Как Тео это сделал?

Из-за плеча матери присмотрелась к брату. Что-то я определенно пропустила, что-то очень важное. Загадки, которые все не поддавались решению, выстроились в цепочку — как Тео столь быстро добрался до дворца? Как вернул маме голос? Кто наслал на меня духов, если не Корвин? Только соединив эти вопросы вместе, нашла ответ: Тео — теург. Почему и как — не могла сказать, но точно знала — у брата есть благодать. И ее больше, чем у меня.

— Догадалась, — понял брат по моему лицу. — Оставь нас, мама. Пора нам с сестрой поговорить по взрослому.

— Как скажешь, дорогой, — кивнула мама, а потом обратилась ко мне: — Выслушай его, дочка. Он желает тебе добра.

Покорность, с которой она выполняла приказы Тео и то, как верила в его непогрешимость, неприятно меня поразили. Сын для нее был кем-то вроде бога. Наверное, неправильно злиться на нее. Долгое время у нее был только Тео. Меня она практически не знает, мы, по сути, чужие люди. И все равно больно, что из нас двоих она выбрала его.

В отсутствие матери Тео ни к чему было притворяться, что ему есть до меня дело, и он заговорил напрямик:

— Я бы тебя убил. Мне от тебя никакой пользы. Но по старой памяти и ради мамы могу сохранить тебе жизнь. Убеди меня, что стоит это сделать.

Вот теперь Тео стал самим собой — мерзким типом с манией величия. Но я затолкала неприязнь к брату подальше. Я должна выжить. Мне еще Корвина спасать.

— Ты верно заметил — в Черном клане у меня нет друзей. Не они моя семья, а вы с мамой.

— А как же твой драгоценный муж? — сощурился Тео.

— Меня выдали замуж против воли, если помнишь. Никто не спрашивал моего мнения. Я скрывала истинные чувства точно так же, как ты скрывал свой дар.