Любить нельзя

– Жить, – коротко ответил Марк и повел меня в сторону парковки.

Жить. Каждый своей жизнью. Сделать вид, что ничего не произошло сегодня, и жить… Так правильно, но почему от осознания этого легче не становится?

– Куда мы поедем? – задала вопрос, едва мы сели в машину, и он бережно застегнул на мне ремень безопасности. Сам.

– Увидишь, – загадочно ответил Марик. – Тебе должно понравится.

Я не стала говорить, что рядом с ним мне нравится буквально все, и хотела начать беседу о всяких глупостях, как…

Ой, черт.

Вспомнила о своем вчерашнем сюрпризе. Я честно не хотела пачкать сиденье, просто Марк тогда вывел меня из себя, и все произошло спонтанно. Но как ему это объяснить теперь? И не разрушу ли я наше хрупкое, как ростки диковинных цветов, перемирие такой мелочью?

– Поля? – только сейчас поняла, что брат что-то говорил мне, но я пропустила мимо ушей.

– Тут я, – прикусила губу, прикидывая в уме, как решить эту проблему. Я же говорила, что пальма первенства в невезении моя? Если нет, то сейчас самое время признать это.

– Что-то не так? – напряженно спросил он, сжав руль и поглядывая на меня. – Ты не хочешь никуда со мной ехать? Я тебя напрягаю? Давлю? Тебе непривычно? Поля, не молчи!

Покачав головой, я зажмурилась и… Была не была!

– Обещай, что не станешь ругаться или обижаться! И что ничего между нами не изменится.

Он некоторое время молчал, а затем совершенно постным тоном, отчего я не смогла понять его настроение, согласился:

– Обещаю. Что случилось, Поля?

– Позавчера я пролила сок.

– И?

Закрыла лицо еще и ладонями, лишь бы не видеть в его глазах упрек, и выпалила:

– Пролила сок на сиденье твоей машины. Прости. Мне так стыдно!

Я ожидала всего, но не того, что Марик вдруг… рассмеется! Удивленная реакцией, посмотрела на парня сквозь пальцы, чтобы удостовериться, не обманывает ли меня слух.

Нет. Он действительно веселился.

– И ты расстроилась из-за подобной ерунды? – насмешливо спросил Марк. – Забей. Бывает. К тому же я вчера… гм… заметил и съездил на мойку.

– Ты не понимаешь, я специально взяла и… – снова прикусила губу, собираясь с силами.

– Понимаю, я заслужил, – он легко пожал плечами, и я снова замерла, любуясь им. Его широкими плечами, крепкой шеей – им целиком. Впервые за долгое время позволила себе просто изучать его, не прячась, но все равно стыдясь. Неправильно. Это неправильно. Надо бежать, спрятаться от себя и него, но никак не сидеть рядом и не… Я не успеваю додумать, потому что мою мысль обрывает голос Марика, который решил нарушить возникшую паузу: – Прости.

Коротко, немного грубо, но так искренне и честно. Я никогда не ждала громких красивых фраз, и мне с лихвой хватило сухого "прости", чтобы, будто по мановению волшебной палочки, перестали болеть нанесенные им раны. Боже, я за одну его улыбку уже все простила.

– Марик, – я задержала дыхание, надеясь передумать, но переубедить себя не получилось, – мы же обсудим…

Не договорила. Струсила. Но он догадался, что я имела в виду. Остановился на светофоре, посмотрел на меня и как-то устало кивнул:

– Позже.

Позже так позже. Мне и самой не хотелось с разбега прыгать в прошлое и копаться в нем, пытаясь найти ответы на целую кучу вопросов. Позже, а сейчас я хочу впервые за долгое время делать то, что приносит мне огромное удовольствие.

Мне действительно понравилась небольшая кофейня с видом на старые улочки центра. Мягкий свет, куча зелени, уютные диванчики и запах какао – то, что нужно для расслабления. Мы выбрали самый дальний столик, скрытый ажурной перегородкой. Я заказала какое-то аппетитное пирожное и моккачино с высокой пеной зефирок, политых карамельным сиропом, а Марик ограничился лишь зеленым чаем.

– Когда ты так на меня смотришь, то у меня одно желание – взять и самой накормить тебя, – не выдержала я, когда очередной кусок пирожного чуть ли не попал в другое горло. – Купить тебе что-нибудь на свой вкус?

– Нет, – брат качнул головой и, чуть склонившись ко мне, произнёс: – Я просто безумно соскучился.

Сжала со всей силы ручку чашки. Его голос… Он говорил даже больше, чем это сочетание слов. Слова – всего лишь мишура, настоящую роль играют тон и те чувства, что человек вкладывает в свою речь.

– Мы же видимся каждый день и вообще живем в одном доме, – взволнованно, боясь перейти ту черту, за которой бушующий океан, ответила я.

– Но кажется, что в разных мирах, – Марк замолчал, и несколько секунд нашим фоном стали звон чашек, мой пульс и женский смех с соседнего столика, а затем попросил, глядя мне в глаза: – Я хочу тебя слушать. Поговори для меня.

В горле пересохло, сердце начало биться быстрее, чуть ли не оглушая меня моим же пульсом. Я перебираю в голове кучу фраз, все, что угодно, лишь бы позорно не разрыдаться от его нежности.

А когда-то давно он всегда просил меня улыбаться для него…

– О чем? – приходит в голову самый глупый вопрос, но я цепляюсь в него мёртвой хваткой. Хоть что-то в штормовом море, что бушует в голове.