Любить нельзя

Если честно, больно было в момент столкновения, а сейчас она притупилась, но… Я оглянулась на ухмыляющегося Бритого и с уверенностью соврала:

– Очень больно! – всхлипнула, чтобы было более убедительно. Что-то во мне требовало увести Марка, пока ничего не произошло: Бритый ведет себя более чем странно. – И ладони…

Показала немного кровящие царапины и тихонько выдохнула. Кажется, лишь за это мне должны вручить "Оскар".

– Отвези меня домой.

И в итоге у меня получилось: проигнорировав очередную хлесткую насмешку со стороны бывшего друга, брат сел со мной в машину. Злой, напряженный и еле сдерживающий себя. Рома поступил подло и жестко, но при этом… Почему чувствовала себя виноватой я?

– Давай сначала уедем отсюда? – попросила, когда он достал аптечку, чтобы обработать мои ранки.

– Нет, – уверенно ответил Марк. Промокнул вату перекисью – быстро, резко, а затем осторожно обхватил мою правую кисть, притягивая к себе мою руку. И так же осторожно провел по коже ваткой, стирая кровь и грязь.

Я задержала дыхание и зажмурилась.

– Потерпи, – сказал он и взялся за другую ладонь.

Не знаю, от чего жгло больше – от перекиси или его нежности. Не знаю, из-за чего на глазах собирались слезы: от слов Бритого или от своих чувств. Лишь одно понимала ясно: этот день – одна огромная ошибка, и его надо забыть. Запрятать куда-нибудь вглубь памяти, на самую дальнюю полку, покрыть пылью и паутинками и ни за что не вытаскивать на свет.

Марк молча закончил обрабатывать, заклеил пластырем царапины и, убрав аптечку, так же молча завел машину. Всю дорогу до дома мы не общались – кажется, каждого из нас терзали собственные мысли. Меня уж точно. Будто наяву, я слышала снова и снова ядовитые фразы Ромы и думала-думала. Кусала губы, вспоминала нашу посиделку и искала хоть малейшую вещь, что выбивалась бы из отношений "брат-сестра". А едва "ауди" оказался у самих ворот, я, не став больше колебаться, выпалила:

– Нам надо поговорить.

Он повернулся ко мне и кивнул, остановив авто:

– Хорошо. Говори.

– Все, что сегодня… – опустила глаза и сглотнула. – Все, что сегодня произошло, это просто… Этого не должно было быть, Марик. О, черт, у нас один отец, мы брат и сестра… Мы не должны так… Мы неправильно поступили.

Все тщательно подобранные слова для этого разговора закончились, и повисла тягучая пауза. Напряженная, ранящая своими острыми гранями нервы.

– И скажи хоть что-нибудь! – взмолилась я, не выдержав тяжести тишины. – Не молчи, прошу тебя.

– А что мне сказать? – его голос звучал с несвойственным ему надрывом.

– Что ты согласен со мной? – я сжала пальцы, осознанно причиняя себе боль. – Что ты забудешь? Что это пройдет?

Марк рассмеялся. И я не поняла, смеялся он надо мной, над собой или над всей ситуацией в целом.

– Посмотри на меня, – его пальцы сжали мой подбородок и приподняли. – Хочешь услышать ложь? Окей, я совру. Все пройдет. Я забуду. И ты забудешь. Но теперь перейдем к правде.

– Марик…

Кожу на подбородке печет, а его дыхание, что касается лица, оставляет тысячи мурашек. Бритый был прав. Я совершенно мерзкая.

– Я ни черта не забуду, Полина. Столько лет не забывал, думаешь, теперь смогу?! – с отчаянием, смешанным со злостью, спросил Марк. – Может, ты и сможешь, а я, кажется, полностью отравлен тобой. Я знаю, что все неправильно. Я знаю, черт подери!

Он опустил мое лицо, на миг закрыл глаза, успокаиваясь, и когда снова открыл, из него будто вытащили все чувства. На красивом лице ни единой эмоции, а в глазах такой холод, что я неосознанно передернула плечами. Только голос – уставший, глухой, выдавал его истинное состояние:

– Никакого Гоши и никаких свиданий.

– Ты не можешь говорить мне такое! – вспылила я.

– Правда? – с мрачной усмешкой приподнял бровь, заводя машину и направляя ее в гараж. – Интересно. Повторяю: никакого Гоши и свиданий. Как видишь, могу и говорю.

Я готова была взвыть! Вот куда делся милый Марк? Почему передо мной снова тот, кого я давно мечтаю как минимум придушить? Причем отнюдь не из-за сильной любви.

– Ты меня бесишь, – выдала я чистосердечное признание. – Невыносимо просто бесишь.

– Как видишь, я тоже не полностью тобой доволен, – пожав плечами, произнес Марик. Открыл через пульт двери гаража, припарковался и… Что?

– Ты что творишь?! – возмущенно воскликнула я, когда дверь с моей стороны распахнулась и меня бесцеремонно подняли на руки. Я ради интереса посмотрела вниз – высоко! Надеюсь, он меня не уронит. По приколу, мало ли. Потому вцепилась на всякий случай в его плечи.

– Бешу тебя и дальше, – спокойно отозвался брат и потащил меня в дом. И с таким видом, будто каждый день так носит! – Кто ныл о том, как больно?

Вообще, да, коленки саднили, но в целом я могла и сама добраться до своей комнаты.

– Отпусти меня!

А он взял и расслабил ладони, из-за чего я немного скользнула вниз. О, Боже! Еще сильнее ухватилась за парня и даже за шею обняла.

– Да ты… ты просто! – у меня слов не нашлось. Цензурных, по крайней мере. – Не так отпустить!

– Ты не уточнила, как именно. А я исполняю твои желания, между прочим, – хмыкнул Марк, прижав меня к себе. Крепко. Надежно.