Люблю тебя, мамочка! Истории приемных семей

Черные, цвета нефти, нежные волосы, огромные глаза и шоколадная кожа. Я знала его так давно. А он отчаянно рыдал и совершенно не хотел знакомиться. Нас тактично оставили в комнате. Спасаться было некуда, и мой мальчик робко взял меня за руку, стал смотреть не мигая. Я говорила ему, что скоро вернусь и что у него теперь есть собака и мама. Именно в такой последовательности. Я говорила ему, что ждала его, и просила прощения, что так долго не приезжала. А он разлегся на мне, таким образом сообщив, что не против.

Мы расстались, и я очутилась на улице с неповторимой смесью чувств, какую можно испытать только, когда ты находишь своего ребенка.

Это страх, счастье, радость, что успел первый, одновременный ужас, что мог и опоздать, и смятение от количества предстоящей подготовки.

Прошло почти 20 дней, прежде чем взлетел самолет, уносящий мальчика М. домой на руках мамы. Спустя 4 месяца суд постановил, что он не может считаться гражданином Индии, и разрешил мне усыновление.

Я каждый день говорю Вселенной спасибо за него. За чудо, благодаря которому этот удивительный человечек называет именно меня мамой, за счастье быть рядом с ним каждый день.

Он особенный, он светлый и мудрый.

Я чувствую его магию, дарующую искры вдохновения каждому, кто находится рядом.

Я не меняю заставку на телефоне; во-первых, боюсь еще чего-то пожелать, а во-вторых – так удивительно видеть фотографию своего ребенка из будущего.

Маргарита Вестфалл Снежная Герда

Она всегда первая бежит мне навстречу. Растрепанная, с улыбкой до ушей. Она открывает руки для объятий и одновременно рассказывает, что важного случилось в садике. Я неизменно обнимаю и целую ее, послушно киваю головой и задаю уточняющие вопросы. Не важно, идет ли дождь, снег или жарит солнце. Я обнимаю и слушаю.

Иногда мне очень просто играть свою роль, и ее «мамочка» звучит легко и естественно. Но чаще нужно тратить на это последние капли энергии после рабочего дня. Я уважаю ее за то, как она выцарапывает из меня это внимание. Я уважаю ее за внутреннюю силу, благодаря которой она карабкается наверх, стремясь стать лучше. Я уважаю ее за то, что не держит обиды, хотя знает, что моя любовь к ней не такая же безусловная, как к ее братьям и сестре.

Обнимая мальчиков, вдыхая их запах, я наслаждаюсь каждой минутой нашей близости. Ее я обнимаю потому, что это важно и нужно. Мы очень похожи с ней в странностях и грусти. Больше двух лет этот ребенок занимает мои мысли и заставляет работать над собой. Я бесконечно ищу способы принять ее всю без остатка, обожать ее и скучать, когда ее нет рядом.

Моя строгость и выставленные границы позволяют дышать и оставаться спокойной, когда я вижу, как она клянчит еду, завидует всем без разбора и жадно обнимает посторонних женщин.

В случае выбора между приятным развлечением и мной она всегда предпочтет первое. Не потому, что плохая, а просто потому что так.

Иногда из ревности, обиды, а может, отчаяния я не даю ей желаемое и потом несколько часов жалею об этом, когда смотрю на недовольное и злое лицо. Смотрю и жду мести.

Мстит моя девочка изысканно. Может порвать новую вещь, испачкаться в луже, сильно удариться или потерять хорошую игрушку. Она ждет, что я буду ругать. Ждет, чтобы наплакаться вдоволь. Она все равно заплачет, но есть выбор, в какой момент это произойдет.

Она лучше других знает, что я люблю и что меня раздражает. Она с точностью математика запоминает, что я ем, какую музыку слушаю, какие фразы использую и на что эмоционально реагирую. В зависимости от дня, хороший он у нее или плохой, она свои знания использует.

Я знаю ее слезы, улыбки и интонации. Я угадываю ее настроение по спине и позе. Но это не помогает мне не совершать ошибок. Все мои теории терпят крах, когда она просит посидеть на коленях «тоже», поиграть с ней «так же» и когда старательно считает, сколько ягод было положено в ее тарелку и сколько в другие. Считает, потому что ищет подтверждения, что она чем-то хуже.

В ее тарелке всегда больше ягод.

Она обижается на то, что у всех нас одна фамилия, а у нее другая. Она старательно не отзывается, когда в саду называют ее фамилию в каком-то списке. В этом она усматривает вселенскую несправедливость и мою недоработку.

Ни один мой подарок не становится достаточно радостным событием, «у них» всегда лучше. Она злится на брата за то, что он быстрее бегает, на сестру за то, что у нее черные волосы. Злится, но обожает их. Мои доводы: что у нее тоже красивые волосы, что она здорово умеет делать разные вещи, – разбиваются о скалы несоответствия ею же придуманных стандартов.

С каждым днем мы вместе становимся умнее и внимательнее. Я не знаю, наступит ли тот день, когда я перестану думать, достаточно ли правильно люблю ее. Но я знаю, что мы нужны друг другу уже сегодня.

Александр Дунаев Сюрпризы судьбы