Любой каприз за вашу душу

Я покраснела. Точно покраснела. Жар стыда залил меня от макушки до пяток, тут же вспомнилась сцена месячной давности – в коридорчике около клозета, с «оближи конфетку». Резко захотелось одернуть юбку и сделать вид, что этот голый парень вовсе не со мной! Все равно бы не вышло – этот голый парень был все еще во мне, и даже не думал меня отпускать. Правда, уловил мое напряжение, настороженно потерся о мою шею лицом:

– Я снова был плохим сабом, мадонна?

– Ужасным. – Я лизнула его ухо. – Из-за тебя эта милая девушка не может пройти, куда там ей надо.

– Упс. – Бонни тихо рассмеялся. – Здесь было темно.

Я тоже засмеялась. Темно? Нет, это был фейерверк и звезды.

– Опусти меня на пол, мерзавец.

– Да, мадонна. Как прикажете, мадонна. – Он беспардонно ржал. – Но может быть в постели вам будет удобнее, мадонна?

– Ах ты, тролль мохнатый! – Я чувствительно укусила его в плечо. – Поставь меня сейчас же!

– А иначе?.. – в голосе снова мурлыкающие нотки желания, член во мне подрагивает, даже не думая падать.

– Выпорю, больной ты ублюдок.

– Ты обещала, – он толкнулся во мне. – Mia bella donna.

Чертов больной ублюдок. Вот как с тобой?.. на что ты опять меня соблазняешь?.. и каким местом чуешь, что мне мало, что я до сноса крыши хочу еще – играть с тобой, владеть тобой, заниматься с тобой любовью?

– Я всегда держу обещания, – шепнула ему на ухо и, намотав его волосы на руку, потянула от себя и вниз. – В комнату, Бонни. Хватит цирка на публику.

Это обещание я исполнила. И не только его. Я сделала все, что мне хотелось, и о чем я раньше даже мечтать стеснялась. Часа два огненно-горячих развлечений, полдюжины новых девайсов и всего один новый шрам на Бонни. Не хлыстом, на этот раз я обошлась мягким широким ремнем, чтобы не повредить его прекрасную смуглую кожу. А кольцом. Сама не заметила, как задела его бедро и оставила длинную глубокую царапину. Обнаружила ее только после душа, намазывая его спину заживляющим кремом.

Следы от ремня продержатся дней несколько, а то и неделю.

И ему, больному ублюдку, это снова нравилось. Такую довольную морду можно в рекламе «Вискаса» снимать! А мне нравилось, что ему нравится. И что он ластится к моим рукам, смеется дурацким усталым шуткам и так же расслабленно несет смешную пургу сам, берет губами из моих губ клубнику… На этот раз я покормила его сама, и позволила сидеть у ног, обняв мои колени. И уснула с ним рядом, подумав: вот две минутки полежу, и хватит, и домой… хорошего понемножку…

* * *

Проснулась от стука в дверь.

Как-то сразу поняла, что я не дома. Подскочила на кровати. Оглядела очередное гнездо разврата – ой, мама. Черное белье, алые стены, зеркала, крест буквой Х с кандалами… ой, мама.

Рядом мирно сопит Бонни, закинув на меня руку. Полумаска сбилась, и если он сейчас откроет глаза – конец моему инкогнито.

Еще раз «ой, мама». Пора линять!

Завернувшись в валявшееся на тумбочке махровое полотенце, выглянула за дверь, не дожидаясь повторного стука.

– Завтрак за счет заведения, – с понимающей улыбкой сообщила вчерашняя девица (без попкорна, зато с пуговкой наушника в ухе).

Опустив взгляд, я обнаружила у дверей тележку – тарелки, кофейник, кувшин фреша и букет разноцветных фиалок.

– Ага, – растерянно сказала я, посторонившись и позволяя ей вкатить тележку в номер.

– Если что понадобится, у двери шнурок, звоните, я дежурю до открытия клуба. Шеф велел сказать, что домик до утра понедельника за вами. Приятного отдыха.

– Спасибо… – вслед уходящей горничной.

Она обернулась, хитро мне подмигнула и показала большой палец.

А я захлопнула дверь, еще раз оглядела комнату – что-то мне как-то не по себе от здешнего антуража! – и сползла по стенке в приступе дикого ржача. Истерического.

Бог мой! Что я, благовоспитанная домашняя девочка, вчера устроила! Всего пару недель назад не знала, куда глаза девать, когда Корсар на подиуме порол свою деву, а вчера… ох, ну и шоу было вчера! Институтки жгут!

– Чему смеешься, налей и мне, – послышалось лениво-сонное.

Я заржала еще пуще, представив, что сейчас будет: мистер Джеральд потягивается, открывает глаза – и видит своего помрежа, в полотенце и в истерике. У-у! Вуди Аллен со своими комедиями отдыхает! Вот прямо интересно, сколько новых матерных слов я сейчас узнаю?

Однако вместо итальянского мата с кровати послышалось фырканье, возня и шлепанье босых ног… в сторону ванной. Без единого комментария. Э… он что, меня не узнал?

Истерика закончилась так же внезапно, как началась. И меня осенило: он меня не видел! Какая прекрасная тележка с завтраком между мной и кроватью! Так… линять, срочно линять, и молиться всем богам, чтобы никто из вчерашних посетителей «Зажигалки» меня не опознал. Как хорошо быть никому не известной скромной помощницей режиссера, а не звезденью!..

Разумеется, я молилась всем богам, не сидя на попе ровно, а шаря по всему номеру в поисках своего платья. И, черт бы побрал мою невезучесть, его не находила! Ни платья, ни белья! Только сумочку и туфли около входа. Начищенные, чуть ли не духами обрызганные.