Любовь

Другое дело, что с книгой стали бороться запретами, а такая борьба обречена на неудачу. С книгой, которая написана талантливо, откровенно и страстно, можно бороться только другой книгой, которая написана не менее талантливо, не менее откровенно и не менее страстно. И воспевает жизнь! Победить «Вертера» можно было лишь вдохновенным трудом с эпиграфом от Блока: «Сотри случайные черты, // И ты увидишь – мир прекрасен!..»107

Эх, где же ты был Герцен, сын сердца. Вот кто образумил бы безумцев…

Александр Герцен поставил болезни Вертера точный диагноз: «При всех поэтических выходках Вертера вы видите, что эта нежная, добрая душа не может выступить из себя; что, кроме маленького мира его сердечных отношений, ничто не входит в его лиризм! У него ничего нет ни внутри, ни вне, кроме любви к Шарлотте… Жаль его! Я горькими слезами плакал над его последними письмами, над подробностями его кончины. Жаль его, – а ведь пустой малый был Вертер! Сравните его с широко развёрнутыми людьми, у которых субъективному кесарю отдана богатая доля, но и доля общечеловеческая не забыта…»

Ведь и верно. Возьмём для примера современного мужчину средних лет. У него несчастная любовь, но у него: жена, а хочешь – не хочешь, но супружеский долг отдай; тёща, с которой рекомендуют поддерживать дипломатические отношения, свои родители, которые нуждаются во внимании и заботе; дети, как расплата за грехи, по нынешним временам и одного ребёнка – много, а тут двое, и каждому что-то от отца надо; работа, будь она неладна; общественные нагрузки («Александр Иванович! Вы же нам обещали… А презентация уже завтра… Вы уж не подведите…»); друзья трезвонят: то футбол, то рыбалка с русалками, то сауна с ними же; бывшие любовницы теребят, обижаются, никак забыть не могут… Чтобы застрелиться, просто нет времени.

И потом: если столько ниточек, сцепочек, привязочек, якорьков держат грешную душу на земле, она и не рвётся вверх.

Но вернёмся от проблем современного мужчины, которого мы вольно назвали Александром Ивановичем, к его тёзке, революционеру и мыслителю прежних времён Александру Ивановичу Герцену: «Человек должен развиться в мир всеобщего; оставаясь в маленьком, частном мире, он надевает китайские башмаки: чему дивиться, что ступать больно, что трудно держаться на ногах… чему дивиться, что жизнь, не сообразная цели, ведёт к страданиям? Самые эти страдания – громкий голос, напоминающий, что человек сбился с дороги».

О китайских башмаках ещё поговорим. Вернёмся к нашим пирожкам, немного их уже и осталось.

Испанский философ Ортега писал, что душа влюблённого напоминает комнату, в которую не проникает свежий воздух. Такая душа, понятное дело, задохнётся. А если душа влюблённого на семи ветрах, то всё ей нипочём. Даже несчастная любовь. Если несчастную любовь хорошенько продует, она закалится и превратится в мудрость человеческую.

Теперь итожим Вертера. Сказано: «Праздный ум – мастерская дьявола». Ничем не занятость и праздность привели влюблённого Вертера к тому, что чёрная доминанта завладела его мозгом полностью. Она диктовала, он – выполнял. А результат Вам известен.

Ну, вот Вам и первое чувство, Серкидон – «сладкой ягоды только горстка//Горькой ягоды три ведра»108. А вернее, даже пять вёдер. Я Вам написал одно письмо о сладостях первой любви и пять писем о горечи горькой её.

Но ведь ещё Сократ учил надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. Вы к худшему подготовлены. Влюбляйтесь, Серкидон! Кто предупреждён – тот вооружён! Влюбляйтесь, и помните слова восточных мастеров: созидательная сила любой практики равна её деструктивной способности. Если Вы практикуете любовь, помните: она может вознести Вас в астральные выси, а может и низвергнуть до уровня преисподней.

Я. конечно, желаю Вам обойтись без больших ущербов, вернуться из любовного путешествия с прибылью!

Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.

-22-

Приветствую Вас, Серкидон!

Признавайтесь, какой была Ваша коронная отметка по химии? В школьные годы чудесные?.. Ну, вот… Ну, ничего, ничего, прибавим мою «тройку», и в сумме у нас будет «пять». Мы с Вами в сумме – отличники.

Предлагаю Вам, как отличник отличнику, поверить химией гармонию любви. До нас, помнится, маэстро Сальери поверил химией гармонию. Я имею в виду пушкинскую версию, а именно – маленькую трагедию «Моцарт и Сальери».

Гениально оклеветанный композитор Сальери для нескольких поколений русских читателей сделался злодеем. Некоторые считают его коварным отравителем до сих пор. Лично я в Ваши годы свято верил и в злодейство Сальери, и в каждое слово Пушкина.