Любовь

Моя компания собиралась в этот вечер в ресторанчике при гостинице «Балкан» в половине девятого. Нам предстояло обсудить детали летней поездки к морю, в Созополь. Какой-то тип собирался принести особые купальники, по особым же ценам. Стало быть, время у меня было, и я согласилась встретиться со Стефаном.

На бульваре «Витоша» есть такая кондитерская, «Роза». Совсем маленькая, с тремя-четырьмя столиками и тремя-четырьмя полуизолированными кабинетиками. Вообще довольно уютный загон для молоденьких ягнят. По дороге в кондитерскую я думала, о чем может советоваться со мной мальчик Стефан? О чем другом, если не о своей предполагаемой женитьбе на девице Ирине. Я, разумеется, дам ему самые объективные и бескорыстные советы.

Стефан был уже в кондитерской, он занял отдельный кабинетик, так что я едва его нашла. Прежде всего мы, конечно, произвели взаимный осмотр. Лицо у него немного пополнело, но вид был еще болезненный, может быть, потому, что именно в это время дня у туберкулезных поднимается температура. Вероятно, от этого и глаза у него блестели, точно он успел выпить рюмку коньяка. С одной стороны, он выглядел теперь более мужественно, чем в больнице, с другой — черты его не казались такими тонкими, и это меня слегка разочаровало. Вы, может, этого не знаете, но больные туберкулезом обычно хорошеют. А когда они выздоравливают и полнеют, то часть их обаяния теряется. Поэтому я сказала Стефану:

— Это хорошо, что вы начали... прибавлять в весе. Но послушайтесь моего совета — не переборщите. Ведь человек выздоравливает не оттого, что толстеет. Можно выздороветь и не разжирев... хотя вам еще до этого далеко.

— Вы снова делаете мне замечания как медик. Я не хочу говорить об этом.

— Ладно, — ответила я. — Я свое сказала, теперь давайте говорить о том, о чем хотите вы.

Другими словами, я тут же провозгласила, что готова положить руку ему на лоб. И зря. Но на человека, видно, влияет его профессия. Вот почему я никогда и ни с кем не разговариваю на медицинские темы. Мы заказали коньяк и кофе.

— Как Ирина? — спросила я.

Он ответил не сразу.

— В общем — хорошо... Мы сейчас с ней виделись.

Я кивнула. Встречался с ней, подумала я, потом — со мной. Зачем?

Он выпил залпом свой коньяк. Я видела, что ему хочется что-то сказать, но он не знает, как к этому подступиться.

— У нее в шесть часов свидание, — сказал он с деланным безразличием.

Ах, вот как, значит, поэтому у него нашлось время позвонить и мне — оттого что она оставила его одного. Откровенный парень. Мог бы утаить от меня эту деталь. Настроение у меня сразу испортилось, даже зло взяло. Я чуть не сказала ему, что за стенами больницы я уже не медсестра. Но промолчала. Вдруг я почувствовала усталость. Мне хотелось молчать, и больше ничего.

— Знаете, — начал он неуверенно, — мы проговорили три часа и все равно ни к чему не пришли.

Он взглянул на меня — может быть, ждал какого-нибудь вопроса.

Вынул сигареты и протянул мне. Теперь мне следовало сказать ему, что он не должен курить. Но я ничего не сказала. Мы закурили.

— Я предложил ей пожениться. Еще тогда. Но она отказалась. У нее есть другой кандидат. Ему тридцать лет, инженер. Они решили пожениться в сентябре...

С чего это он передо мной исповедуется? Все это меня совершенно не интересует. И тем не менее я терпеливо слушала.

— Она действительно не может ждать. А я в сентябре только выйду из больницы. Представляете себе: прямо из больницы — в загс! Какая женщина на это пойдет? Я не хочу, чтобы она выходила за инженера, но я не могу ей помешать.

— Не мешайте!

— Ее с этим человеком ничто не связывает! Она идет за него просто потому, что нет другого выхода.

— Послушайте, — не вытерпела я наконец, — если вы решили загадывать мне загадки — пожалуйста. Но я полагаю, что вас интересует мое мнение. Тогда скажите, почему она должна выйти замуж?

И он вдруг без всяких колебаний выдал тайну. Выпалил он ее скороговоркой, не глядя на меня, точно боялся передумать:

— Потому что у нее будет ребенок.

Откровенно говоря, я чуть не рассмеялась. Кто в наше время выходит замуж оттого, что ждет ребенка? Она может его и не иметь! Это не так сложно.

— Она пропустила все сроки, — объяснил он.

— Вид у нее совсем неглупый, — сказала я.

— Она боялась... А потом решила, что хочет ребенка. Идея-фикс. И разубедить ее невозможно. Что я ей только не говорил! Под конец я начал ее понимать... Да ее и не так трудно понять. Поэтому я и предложил ей пожениться. Это было еще до моей болезни.

— Вы поступили абсолютно правильно. Это был ваш долг.

— В общем-то, конечно, — сказал он медленно, — каждый должен... помогать... Но формально я не был обязан... Я не знаю, чей это ребенок.

— Но он мог быть и вашим...

— Не мог.

Мне снова стало смешно, пришлось даже отвернуться, чтоб он не видел, как я улыбаюсь.

— Но она-то по крайней мере знает?