Любовь

— Ничего ты мне не сделал... И ничего не изменилось... Но во мне, во мне самой что-то произошло... Я не могу! Понимаешь, я не могу... тебя любить!

Капитан ответил не сразу. Потом сказал тихо и зло:

— Поздно!

— Нет, не поздно... Никогда не поздно полюбить или перестать любить.

— Но я ни в чем не виноват!

— Да! — отозвалась она тут же. — Ты не виноват.

— Я нормальный человек! Как все люди!..

Девушка пожала плечами:

— Да... Но я тебя не люблю!

— Что тебе еще от меня нужно? Я не безобразен. Я не сделал тебе ничего плохого. Я не смотрю на других женщин. Чего ты хочешь?

— Ни-че-го! — отчеканила девушка.

—Я не могу быть с тобой непрерывно. У меня работа.

— Я знаю.

— Так в чем же дело? Тебе что-то нарассказали! Наплели тебе! Да? Скажи мне... скажи!

Он схватил ее за плечо, но она резким движением сбросила его руку. Повернулась к нему и сказала:

— Никто мне ничего не говорил! Я тебя не люблю! — Она волновалась все больше. — Понимаешь? Просто-напросто не люблю... Не выношу... физически!

Это было трудное признание, и девушка вдруг заплакала. Она изо всех сил пыталась справиться с собой, и потому плач ее перешел в нервные, истерические всхлипыванья.

Капитан стоял опустив голову. Он молчал, молчал долго, пока девушка не успокоилась. Наступила тишина, в которой слышалось только ее частое нервное дыхание.

— Я не хочу тебя унижать, — тихо сказала девушка. — Ты ни в чем не виноват... Виновата я сама.

Капитан покачал головой и сказал с язвительной иронией:

— Неправда... Ты что-то слышала... И поверила этому.

— Нет!..

— Я знаю... Не надо врать... Только я не один. Слишком многие связаны тем... что ты слышала... И ты связана. Через меня.

Он крепко взял ее за плечо и не отпускал, хотя она попыталась высвободиться.

— От этого никому не уйти... Я связан, и ты со мной вместе. И ты никуда не денешься. Понимаешь? Тебе никуда не убежать! От таких вещей не убегают. Надо или гордиться тем, что делаешь, или покончить с собой...

Девушка слушала не двигаясь, потом медленно повернула к нему голову и напряженно вглядывалась в него.

— А я горжусь тем, что я делаю, — со страшной убежденностью прошептал капитан.

— Что ты делаешь? — тихо спросила девушка. — Что ты делаешь? Я ничего не знаю.

Тогда капитан ударил ее. Той самой рукой, которой держал за плечо. Девушка пошатнулась, тихо вскрикнула и закрыла лицо руками.

— Врешь! — прошипел капитан. — А если не знаешь, я могу тебе сказать... Могу показать!.. И ты не отвертишься... Ты родишь этого ребенка... Ясно?

— Нет! — закричала девушка. — Нет, нет, не хочу...

И побежала вниз, к дому.

Капитан остался стоять, прямой, неподвижный, вскинув голову. Он стоял в двух метрах от меня — тонкая, затянутая талия, широкие плечи и широкая, очень широкая темная спина... Но у меня не было оружия.

Он вынул коробку сигарет и медленно закурил. Бросил спичку в мой куст, и она прошелестела в листве. Потом медленно двинулся к Охотничьему домику, пересек, подняв голову, светлый двор, поднялся по лестнице и медленным твердым шагом прошел по террасе к дверям своей комнаты. Я смотрела на него не отрываясь, изнемогая от бессильной ярости... Никогда, никогда больше не представится нам такой удобный случай уничтожить этого человека.

ГЛАВА XVIII

В укрытии я застала учителя и его ученика. Они отругали меня за то, что я спускалась на опушку. Настроение у них было отвратительное из-за неудачи с засадой. Я рассказала им, что я видела. А то, что слышала, не рассказала.

Сейчас мне трудно объяснить, почему я это сделала. Думаю, что из-за той девушки. Я испытывала к ней бескрайнее сочувствие, да и не только сочувствие — уважение... Эта девушка была человеком, настоящим человеком, потому что у нее была смелость. Действительно, нужна была страшная смелость, чтобы в такой ситуации сохранить верность самой себе. Больше ничего об этой девушке я так никогда и не узнала. Позже, когда мы уже спустились с гор и мне пришлось около месяца проработать в областном центре, я могла бы узнать, кто была эта девушка. Но я не стала расспрашивать. Я не хотела видеть продолжения этой судьбы — ведь у нее уже был чудесный финал. В глубине души я боялась узнать что-нибудь такое, что меня бы разочаровало. И еще одно — у меня было ощущение, что я не имею права подходить слишком близко к этой сугубо личной тайне.

Ведь никто другой ничего не знал. Вскоре после того, как девушка убежала, мы застрелили единственного человека, знавшего ее тайну, — капитана. Вот как это случилось.

Мы обсудили наш второй план. Надо было решить, когда пустить его в ход — дождаться ли возвращения компании или немедленно. На террасах никого не было, все уже спали, и, пока молодежь вернется из ресторана, у нас было по крайней мере полчаса или час, чтобы покончить с этим делом. Я настаивала на том, чтобы действовать без промедления.

— Они из-за чего-то поссорились, — сказала я, — он, наверное, теперь сидит у себя в комнате и переживает; услышав женский голос, он подумает, что она пришла мириться, и тут же откроет.