Любовь Дикого (СИ)

— Круто твои люди сработали, — вдруг заявляет уебок. — В отеле. Давно меня пасли? Хотя похуй. Даже если разведемся, Катю одну не оставлю.

Нарывается.

Дым выдыхаю. И снова затягиваюсь.

— Кайфово тебе, — ухмыляюсь.

— Чего?

— Знать, почему она замуж пошла.

Ну и ебало у него теперь. Даже если бы в кровь ему рожу разбил, меньше бы перекосило.

— Меня подставил — и жену получил, — продолжаю. — Охуенно жизнь у тебя сложилась. Но пора отдавать долги.

— Так это я тебе должен?

— Дохуя.

— За что интересно?

— Сам знаешь.

— Знаю, — кивает. — Никто тебя на то дело силой не тянул. Ты завязал, а потом опять в криминал полез.

— Ты чего херню порешь? — обрываю. — Забыл, как подпись мою на левый контракт получил? Или как в кофе мне то снотворное дерьмо подмешал, чтобы потом было проще вырубить?

— Я тебе нихуя не подмешивал, — отрезает. — А подпись — другая тема. Вижу, ты так ни черта и не понял.

Сучье позорное.

А его другом называл.

Дебилом был. По молодости гниль не разбирал. До последнего не замечал, какую схему этот урод выстраивал.

— А ты забыл, как девушку мою увел? — резко прикладывает Лебедев.

— Чего, блядь?

— Много ты тогда про дружбу думал? — выплевывает он. — Когда круги возле моей Кати наворачивал?

— Она никогда твоей не была.

— Ты видел, — цедит. — Все ты видел. А я как идиот еще тебя защищал, когда вас знакомил. Про срок твой первый молчал. Учебу выдумал. В Англии. Прикрывал.

— Ну пиздец теперь, — хмыкаю. — Отблагодарить бы, блять, тебя.

— Тебе похуй, — отрезает. — На всех. Кроме себя. Так всегда было.

— Завали ебало, — обрываю. — Надоела твоя хуйня.

— Нет, ты слушай, — с нажимом выдает. — Что ты мог ей дать? Жизнь в бандитских разборках? Каждый день на пороховой бочке?

— А ты сука прямо святой.

— Я всегда правила игры соблюдал, — башкой мотает. — По беспределу ничего не решал. И сам на казнь не нарывался.

Взглядом прошивает.

— Думаешь, это я тебя тогда закрыл? Организовал всю ту подставу?

— Нет, — скалюсь. — Один не вывез бы.

— Точно, — кивает. — А я рад, что так вышло.

Кто бы, сука, сомневался.

— Катя хотя бы получила нормальную жизнь, — продолжает. — Ты бы никогда не дал ей и половины того, что дал я.

— Конечно, куда мне, — скалюсь. — Я даже ее сестру не выебал.

— Ты хуже сделал, — выдает. — В разы.

Сука.

Думает, выйдет отсюда живым?

— Ты Катю подставил.

Рывком поднимаюсь.

— Повтори, — рявкаю.

Уебок тоже подрывается.

— Ты на нее весь бизнес переписал, — чеканит. — Так и не понял? После твоей посадки ее бы порвали. Если бы я ту схему с подписью не провернул, если бы не забрал все сам. Но ты и без того… справился.

Он резко подается вперед. Хватает меня.

— Сука, — цедит. — Ты сам ее чуть не убил.

— Охерел? — рычу, перехватываю уебка так, что мы теперь сцепляемся. — Ты что за дерьмо…

— После репортажа с твоей блядской рожей. Видно, это и стало последней каплей, — резко выдыхает Лебедев. — Врачи чудом ее с того света вытащили. Я уже сам не верил, что она выкидыш переживет.

15

— Ты чего пиздишь? — рявкаю. — Какой на хер выкидыш?

— Такой, блядь! — прямо выплевывает. — О чем ты, сука, думал, когда ее замуж звал? Когда ребенка заделал? Мог бы сперва свое дерьмо разгрести. Или хотя бы снова на рожон не лезть. Так и не понял, как Катю подставил?

Будто по затылку врезает. Мощно прикладывает.

Разжимаю захват. Отпускаю его.

— Она же аборт сделала, — бросаю.

— Аборт? — кривится Лебедев.

— Я документы видел. Выписку из больницы. Заключение врача. Слова их всякие. Заумные, медицинские. Да что ты мне задвигаешь? Она за тебя замуж вышла. А от моего ребенка сразу после свадьбы избавилась.

— Ну ты и долбоеб.

— Завали…

— Ты что, Катю не знаешь?

Лебедев усмехается. Мрачно. Башкой мотает.

— Катя беременная была. Тебя за решетку отправили. Куча уродов хотели тебе отомстить. За бойню в клубе. Но ты же далеко, хуй доберешься до твоей глотки. А Катя рядом. Здесь.

Оседаю в кресло.

Лебедев тоже присаживается напротив. На автомате поправляет съехавший в сторону галстук.

— Как это случилось? — спрашиваю.

— Я не за этим пришел, — отрезает. — Чтобы о прошлом с тобой болтать. Душу тебе облегчить.

— Говори, — чеканю. — Как это было?

— Ты держись от нее подальше, — заявляет Лебедев. — Я не дурак. Видел, что ты хотел сделать с ней в офисе. Если бы я не помешал… если бы задержался.

Он замолкает. Взглядом меня буравит.

— Тронешь без ее согласия — уебу, — выдает.

— Не о том говоришь.

— Удавлю тебя, — обещает холодно. — Катя повзрослела. Поумнела. Больше тебя и близко не подпустит.

Рывком подаюсь вперед. Хватаю его.

— Говори, блядь, — требую. — Раз начал про выкидыш, то заканчивай. Что тогда случилось?

Молчит.

А меня изнутри раздирает.

Должен узнать. Должен понять. Должен… блять.

— Не трону Катю, — бросаю, наконец. — Слово даю, что не трону ее. Но только если ты сейчас ответишь на все мои вопросы.

Паузу держит. После резко кивает.

— Кто-то напал на нее? — спрашиваю. — Напугал?

— Нет, — обрубает.

— Она упала? Это был несчастный случай?

— Нет.

— Тогда что?

Ладонью по затылку проходится. Морщится.

— Хуево ей было. Каждый день рыдала. Не могла успокоиться. Потом время прошло. Вроде легче стало. Я даже на море ее собирался отвезти.