Любовь до полуночи

На борту они провели первую четверть часа, исследуя такелаж и конструкцию джонки и оценивая открывающиеся виды на триста шестьдесят градусов и звуки просыпающейся гавани. Но когда небо посветлело и судно, качнувшись в большой дуге, продрейфовало вверх к набережной, Оливер перевел их на верхнюю палубу – на самом деле старую крышу нижней палубы.

Корзину принес любезный, вежливо кланявшийся матрос, она до отказа была заполнена свежими фруктами и великолепными пирожными, а также там был термос с ароматным кофе. Оливер прижался спиной к мачте, затем притянул Одри к себе между ног, и они выбирали вкусное содержимое корзины, пока солнце понималось над гористыми островами Гонконга.

– О чем ты думаешь? – поинтересовался он.

Парус над ними издавал почти неслышное жужжание, вибрируя на утреннем ветерке. Тот же ветер, который приводил их в движение.

– Я думаю, что это очень зрелищно. Я всегда хотела поплавать на этом судне. – Одри повернулась к Оливеру. – Спасибо.

Его губы так естественно прижались к ее. Медленно.

– Не за что.

Но этот поцелуй не был похож на вчерашние, потому что на самом деле было не вчера. Было уже сегодня. И вокруг них просыпался реальный мир и начинал заниматься своими делами.

– Ты точно поднял планку для первых свиданий, – выдохнула она, не задумываясь, но потом спохватилась: – Я имею в виду… любое свидание.

– Это своего рода первое свидание.

Нет, это не так. Неловкая напряженность в его голосе служила неопровержимым доказательством.

– Первое подразумевает, что будут еще, – сказала она. – В нашем случае это скорее единственное свидание.

И, что немаловажно, это был конец единственного свидания. После завтрака она действительно должна была подумать о том, чтобы забрать свои вещи из отеля и добраться до аэропорта на Лантау. Прежде чем выставит себя полной дурой.

Прежде чем вцепится пальцами в его сильные руки и откажется отпустить его.

– Ты считаешь, больше не будет?

Невозможно было понять, на какой ответ он надеялся.

Каждая клеточка ее тела напряглась, но голос ее прозвучал спокойно:

– Мы живем в разных странах, Оливер. Это немного затрудняет будущие свидания, не так ли?

– Так… это все? Одна ночь дикого секса и все?

Она повернулась в его руках и посмотрела ему в глаза:

– На что ты надеялся, на две ночи? Три? – Она выдержала его взгляд и бросила ему вызов: – Больше?

Лицо его стало серьезным.

Да. Так, как она и думала.

– У нас есть время до десяти, – напомнил он ей.

– Что дадут нам несколько часов?

– Первые несколько дали очень много.

Правда. Ее жизнь перевернулась с ног на голову менее чем за двенадцать часов.

– Но что это изменит? В реальности?

Тепло хлынуло на нее сверху вниз.

– Я не ожидал, что ты будешь играть в слова, чтобы уйти от меня.

Она выпрямилась, отстранилась от него на несколько драгоценных дюймов:

– Я не играю в слова, Оливер. Я просто реалистка.

– Разве ты не можешь побыть реалисткой по дороге в аэропорт?

Она внимательно изучала его.

– Прямо до конца?

– Я просто… Такая поспешность тревожит.

– Ты раньше никогда не выходил на цыпочках из гостиничного номера на рассвете?

– Да, и я знаю, что это значит. Так что мне не нравится, что ты поступаешь так со мной.

– О. – Она сместилась и поджала ноги под себя. – Тебе не нравится, когда тебя раскрывают как лицемера.

– Разве это лицемерие – наслаждаться нашей совместной ночью и не хотеть, чтобы она закончилась?

– Она должна закончиться, – отрезала Одри. Потому что то, что случилось между ними, могло быть только один раз. – Меня ждет Сидней. А тебя Шанхай.

Правда, он уже сделал сегодня утром пару деловых звонков, наверстывая потерянное время, которое было потрачено на… приключения. Значит, Шанхаю не пришлось ждать так долго.

Утро после ночи любви всегда такое неловкое? Она прекрасно понимала, почему он раньше сбегал на цыпочках, чтобы избежать всего этого.

– Ты что-то спланировал для нас на ближайшие несколько часов? – Она проверила.

– Да.

– А ты не хотел сначала поделиться планами со мной? Что, если бы у меня сегодня утром были назначены встречи в связи со скрипкой Тесторе?

Отлично, теперь они походили на ссорящуюся пару. Ему хватило совести, чтобы покраснеть.

– Это правда?

Она медленно вздохнула. Может, было бы умнее сказать «да». Чтобы сойти с этой лодки и поспешить на некую воображаемую встречу. Но он так мило покраснел…

– Нет. Я позаботилась обо всем чуть раньше этой недели.

Он кивнул. Потом сел.

– Это должно было быть прекрасным окончанием этому… – Он замялся и исправился: – Этой хорошей ночи.

Хорошей. Ой.

– Мы встречаем рассвет на старинной частной джонке в бухте Виктория. Ты отлично это организовал, Оливер.

Он уставился на паром, который с грохотом проплывал мимо них. Волна за кормой с всплеском ударилась о корпус джонки – словно жидкие аплодисменты. Он вздохнул:

– Значит, ты хочешь вернуться обратно.

– Я не хочу, чтобы это закончилось скорее, чем должно. – Одри поймала и выдержала его взгляд, несмотря на боль глубоко в груди. – Но я понимаю, что это неизбежно. – Она прислонилась к нему. – Мы вернемся, когда будет пора.