Любовь до полуночи

Ему потребовалось некоторое время, чтобы расслабиться, и она телом чувствовала тот момент, когда он согласился с ее словами. Его тело обмякло, рука поползла вверх, чтобы собрать ее растрепанные ветром волосы в хвостик, которые он мягко поглаживал в такт плеску волн. Она снова предалась его ласкам.

Как будто она делала это всегда.

Как будто всегда будет.

Одри попыталась представить себе поездки в Шанхай для быстрого секса с Оливером всякий раз, когда она будет в Азии, и просто не могла. Это была не она. Несмотря на все доказательства обратного прошлой ночью. Несмотря на женщину, отражение которой она видела в террариуме для стрекоз.

Вчерашняя ночь не имела ничего общего с реальностью – с буднями, случайными ссорами, несвежим утренним дыханием, перетягиванием одеяла на себя, ипотекой или многими другими неромантичными вещами, из которых складывались отношения.

Это была сказка, оканчивающаяся не свадьбой, а неожиданной дружбой.

Скорее это даже была страна, в которой мечты сбываются.

И все понимали, что то, что казалось слишком замечательным, чтобы быть правдой… вероятно, таким и было. Но она принимала все, что ей предлагали, – в том числе несколько следующих часов, – потому что знала, что вряд ли переживет снова что-то подобное.

Когда-либо.

Глава 12

Кофейные зерна «Сулавеси» и гоголь-моголь с мускатным орехом

Сбор вещей Одри и выезд из ее гостиничного номера, пока большинство людей еще спали, заняли около пятнадцати минут, а затем они вернулись в лимузин и отправились в «Стэнли» в самой южной точке острова Гонконг. Через полчаса они уже сидели на балконе почти двухсотлетнего колониального отеля с видом на Южно-Китайское море, кажущееся бесконечным, и с единственным утренним официантом, который испытал глубокое облегчение, узнав, что они зашли, только чтобы выпить кофе.

Дорогой кофе с одной из самых эксклюзивных плантаций на планете.

Одри улыбнулась ему, но каждый из них все сильнее ощущал внутреннюю пустоту. Как будто она уже была в самолете, уносящем ее прочь от него.

– Гоголь-моголь, Оливер? В восемь утра?

– Гоголь-моголь с кофе. И это Рождество.

– Могу я спросить тебя кое-что? – сказала она, целую вечность перемешивая свой напиток.

Он поднял глаза:

– Тебе тоже тяжело?

Ее ясные, открытые глаза говорили будь честен, и поэтому он не лгал.

– Из-за того, что ты уезжаешь?

– Все это. Знать, что ты можешь это изменить. Или для тебя это в порядке вещей?

Он глубоко вздохнул. От его слов зависит, как пройдет оставшееся утро. Как они расстанутся. Как друзья или что-то меньшее. Сейчас небрежность могла по-настоящему причинить ей боль.

– Ты думаешь, что нечто подобное, как прошлая ночь, случается со мной все время?

– Может быть.

– Это не так.

– Что было по-другому?

Он изо всех сил пытался сохранить спокойное нейтральное выражение, насколько ему позволяло его напряженное тело.

– Напрашиваешься на комплименты?

Его трусость вызвала прилив краски к ее алебастровым щекам. Разумеется, нет. Она была Одри.

– Я не знаю, как уйти, Оливер. И я знаю, что впереди у нас ничего нет.

– Зависит от того, что ты хочешь видеть впереди.

– Прогресс, развитие. Улучшение. – Она вздохнула. – Нечто большее.

Внутри у него все оборвалось. Впереди открывалось слишком много возможностей причинить ей боль. Это была Одри. Сильная во многих вещах, но такая же хрупкая, как сусальное золото, которое они съели там в ресторане. Она заслуживала гораздо лучшего, чем мужчина, который был просто не способен связать себя обязательствами.

Он не собирался рисковать ее сердцем, делая неудачную ставку на то самое «нечто большее».

– Тогда нет. Впереди у нас ничего нет.

Ее огромные глаза внимательно его изучали.

– Тем не менее мы не можем вернуться назад.

– Мы все еще друзья. Я всегда буду видеть в тебе друга, Одри. А у меня их немного.

– Это потому, что ты никому не доверяешь.

– Я доверяю тебе. Потому что ты никогда не лгала мне. Я бы знал.

– Ты так думаешь? Может, я очень искусно это делаю. – Потому что она лгала в течение восьми лет, отрицая влечение, которое она испытывала к нему, а он этого не заметил. – Так что, мы увидимся в наступающем году? Какой план?

– Почему ты думаешь, что у меня есть план?

– Потому что ты это ты. И потому что у тебя в распоряжении было несколько часов, пока я спала, чтобы придумать что-нибудь.

Он равнодушно пожал плечами:

– Ты сказала, что обмен сообщениями сексуального характера тебе неинтересен.

Как она нашла в себе силы смеяться, в то время как он был так напряжен внутри?

– Неинтересен. – Она посмотрела ему в глаза. – Тогда я могу спать с другими мужчинами?

Кровь отлила от его лица так быстро, что у него закружилась голова.

– Я не знал, что у тебя целая очередь из них.

Она наклонилась вперед и оперлась локтями на стол:

– Просто я стараюсь понять свои границы. Ты будешь спать с другими? Потому что до Рождества очень далеко.

– Почувствовала вкус к своей вновь обретенной сексуальности?

Ее глаза стали безжизненными, чего он так боялся.