Любовь эпохи ковида

Мы пили отвратительный чай, настороженно прислушиваясь к организму. И вдруг… Галлюцинация? Наша голубая моторка качалась на волнах прямо у нашего стола. А где пространство берега, по которому мы тащили рюкзак? Пространство это куда-то исчезло.

– Вода пошла! – пояснил Юрок. – На выходные ГЭС закрывают, а теперь запустили.

Еще секунду мы сидели… и вдруг рванулись – и я, и Никитушка, и Юрок. Никаких коряг, а тем более никакого рюкзака, не было в наличии – лишь мощный поток!

Мы кинулись в воду… и нас тут же снесло! После напор уменьшился, но наши ныряния не принесли результата.

Наш Генеральный сидел на своем любимом пне (бывшем «баре отеля “Ритц”»), невозмутимый, как Будда. Или что-то все-таки возмущало его? Мокрые и измученные ныряниями, все мы сходились к нему… вплоть до прокурора.

Как быть? Может, махнуть на все и делать вид, что ничего не произошло, и пить чай? Ходоком от народа выступил Юрок:

– Что делать? Приказывай!

Лорд Байрон страдал. Никто уже не смотрел на него с обожанием. Все взгляды на Игорька!

– Я думаю, тут нужен… Тотальный зондаж!

Где брал он эти великие слова?

Все рухнули на колени, включая докторов наук.

– Зондаж… зондаж! – понеслось, как ветерок. – Это решение!

Конкретикой пришлось заниматься Юрку. Шерп знает свое дело. Волгу поделили. Лорду Байрону, как и ожидалось, достался участок самый дальний.

– Ничего личного… но ты пойми! – оправдывался Юра. – Не время сейчас менять у нас власть!

И Никитон, постепенно уменьшаясь в размерах, покорно побрел к выделенному участку.

Часа через два все сползлись к костру – мокрые, лязгающие зубами… как спасшиеся Муму! Не было только Никиты, о чем не тревожился, кажется, лишь Себастьян. Все смотрели с надеждою вдаль. А я – порой даже и без надежды. Никиту знал – он может и утопиться!

– Он! – прохрипел прокурор с подзорной трубой в руках.

– Дай, дай! – завопили все.

Тот не отдавал своей жезл власти. Но вскоре кое-что сумели разглядели и остальные. Что это? На сверкающем пляже, когда глядишь против света, человек словно разделяется на части. И это пугает. Что-то из практики Юрка. Ноги отдельно, туловище отдельно, голова отдельно, руки отдельно – и между ними сияющие пустоты. Но ЭТО идет. И даже приветственно машет. Рюкзаком?.. Пустой?

Стон пронесся по лагерю. Разве можно размахивать полным рюкзаком?

– Можно! – говорили оптимисты, и среди них я.

ОНО приближалось! Кто-то сорвался ему навстречу (неодобрение Игорька)… Но, судя по жестикуляции встретивших Никиту, – триумф! Процессия надвигалась, разрасталась – все уже были там. Кроме триумвирата. Вы, я думаю, понимаете, кого я имею в виду. Я присоединился к остальным лишь на территории лагеря. Никита, окруженный поклонниками, брякал рюкзаком.

– Все цело!

– Пожалуйста, осторожней! – подобострастные голоса.

Никита сиял. Но Генеральный… был не так глуп, чтобы не возглавить торжество. Он оказался в центре:

– Минуточку! Важное сообщение! Я хочу представить вам моего лучшего друга! Никиту Дубровича из Петербурга! Честь ему и хвала!.. Как я люблю говорить, – он снисходительно улыбнулся, положив руку Никите на плечо, – ты можешь рассчитывать на рюмочку водки!

Подобострастные смешки.

– А теперь, так сказать, приступим к дегустации… даров Нептуна!

И забрал рюкзак! И все устремились за ним.

«Гладко излагает! – подумал я, чувствуя одновременно и обожание, и негодование. – Но при чем здесь Нептун? Нептун – это мы. А выходит – что он. Теперь еще и Нептун! При этом – единогласно!»

И – ни слова о приеме Никитушки в клан, о чем тот мечтал, ныряя в царство Нептуна. Тот был, конечно, расстроен и никуда не шел.

– А где коряга? – зачем-то спросил я.

– А надо было корягу? – еще больше расстроился он.

«Ну, разумеется… как средство флотации!» – что-нибудь подобное сказал бы наш вождь.

– Ну пойдем! – я кивнул на толпу.

– Ну… пойдем, – вздохнул Лорд Байрон в изгнании.

Он теперь уже и хромал, как тот! Однако к «бару отеля “Ритц”» было не пробиться.

Разгневалась лишь погода. Ночью задула «низовка», захлопали полотнища палаток, наперебой затрещали молнии (палаточные). Самоизолировались.

Когда «молнии» раздвинулись, и мы выползли на песок, Волга была неузнаваема. Стихия! О прежней благодати можно было забыть. Низовка – ветер, крайне непопулярный на Волге, идущий от Астрахани и «бодающийся с течением». Но Волга не сдается. Битва! В которой главные пораженцы – мы.

– Всё! – Юра почесал мохнатую грудь – Теперь будет чем дальше, тем только хуже! Что скажете, Игорь Иваныч?

Юра молодец! Игорь Иваныч нашлепнул нижнюю губу на верхнюю до носа и закатил глаза. Думал! Но недолго.

– Склоняюсь к мысли…

Ну? Выдай, Игорь Иваныч, не подкачай! На прощанье…

– Пора всем задуматься… о самоликвидации!

Слово роскошное, как всегда. Теперь – воплотить!

– Самоликвидация… самоликвидация! – разнеслось по палаткам.

Народ тут бывалый, и за какой-нибудь час роскошь палаточного лагеря превратилась в брезентовые кули. Осталась лишь посуда – кастрюли, казан…

– Закапываем? – спросил кто-то.