Любовь эпохи ковида

Невдалеке за столиком – знаменитый (не только талантом, но и образом жизни) художник Желобинский, с великолепной шапкой русых кудрей, с прелестным взглядом огромных голубых глаз, в ослепительно белом жилете, который на ком-то мог показаться чрезмерно роскошным, но на нем он гляделся волшебно – глаз не отвести. Рядом с ним его постоянная спутница (жена?.. паспорт при входе тут не спрашивали), великолепная (чуть старше его) знаменитая Ирина Бергункер, во всем черном, худая, казавшаяся даже чуть изможденной – в те времена, когда еще не было моды на худобу, будущую моду опережавшая… Огромные черные глаза, слегка трагические. Как сейчас вижу ее. Не с нее ли началась у нас мода на женщин утонченных, «жгутиков», перевернувших наше сексуальное сознание? Главное – тогда красавицы были «штучными», их знали по именам, у каждой была своя история и неповторимое лицо… «Конвейер» стандартного женского гламура заскрежетал значительно позже. А тогда были – Ирина Бергункер (даже фамилия волнует), Жанна Бончковская, тоже часто бывавшая на «Крыше» (и вскружившая голову главному кумиру и плейбою нашего поколения Василию Аксенову, выпускнику нашего мединститута и тоже завсегдатаю «Крыши»), и Ася Пекуровская, красивая, насмешливая и неповторимая, от нее потерял голову еще неопытный Довлатов, полетевший к ней, как мотылек на огонь… Увлекался Асей и Василий Аксенов тоже… Но любила ли кого-нибудь сама роковая Ася? Вопрос. Может быть, талантливого физика с непростой фамилией Римской-Корсаков? Наверное, да. Физики тогда тоже принадлежали к бомонду и «Крышу» жаловали. Особо запомнил я там ученого – красавца Гулю Березина, который к тому же еще и фехтовал на мировом уровне… Еще в советские времена он возглавил иностранный отдел легендарного Физтеха, самой известной в мире нашей научной фирмы, и тогда уже ездил за рубеж с блистательными докладами и привозил великолепные шмотки… Леня Романков, тоже физик, красавец и острослов, впоследствии депутат, один из ярких деятелей эпохи борьбы за демократию в Петербурге, пишущий интересные книги… Да, блистала «Крыша»! Хорош был всегда великолепно одетый, поглядывающий чуть свысока и насмешливо, худой, бледный и рыжий (как многие Гиппиусы) Никодим Гиппуис – этот был знаменит как киношник, умеющий написать сценарий на любую тему (кроме тех, конечно, на которые считалось писать западло, элегантность не позволяла). Он был еще и великий бильярдист, иногда появлялся здесь прямо «с поля боя» с персональным драгоценным кием в алом бархатном чехле. Красавиц он тоже не чурался, но, судя по разнообразию его дам, относился к ним менее серьезно, чем к бильярду, общался с ними высокомерно-насмешливо.

Реже – но зато с бо́льшим эффектом – являлся еще один известный представитель бомонда, тоже с аристократически-бледной кожей, Александр Шлепянов. Его элегантность, холеность, светское воспитание (как он шел, как садился, как разговаривал) выделяли его даже среди посетителей «Крыши», тоже людей весьма заметных. Откуда вдруг появлялись в Стране Советов такие «штучные» люди? Был слух, что каким-то таинственным образом он связан с заграницей, в частности, с Англией. Дипломат? Или родственники там? Или разведчик? Эти догадки косвенно подтвердились после ошеломительного успеха сделанного по его сценарию фильма «Мертвый сезон», где подвиги нашего разведчика на Западе передавались с большим знанием дела. И, видимо, не случайно вторую часть своей жизни Шлепянов прожил в Англии и даже получил какой-то высокий английский титул. Конечно, все это были «великосветские новости», не появляющиеся в газетах, распространяемые устно и, в общем, объединяющие то общество, в которое я так стремился войти. Как писал Маяковский, который тоже бывал на «Крыше»: «Делать жизнь с кого?» Мне хотелось – с них. На крыше Шлепянов, естественно, никаких сложных разговоров не вел, они болтали с другом Гиппиусом о кино (к которому оба были причастны), о бильярде (поймал отрывок рассказа Шлепянова про какой-то старинный бильярдный кий редчайшего дерева, который удалось ему найти у его друзей-антикваров). Недосягаемый мир! Чуть позже я узнал, что Никодим Васильевич Гиппиус – «всего лишь» сын Василия Гиппиуса, воспитывавшего в Тенишевском училище самого Набокова. Вот какие люди заполняли «Крышу»! Как же было не стремиться туда?