Любовь гика

Я решила сходить к трейлеру шпагоглотателей и поговорить с Человеком-Игольницей. Я давно наблюдала за ним. Тешила себя мечтами, что, может, он согласится сбежать со мной и поступить на работу в какой-нибудь другой цирк, простенький балаган с каруселями и комнатой страха, который зимует во Флориде и не ищет сложных путей. Я бы уговорила их взять юного Человека-Игольницу, а сама готовила бы ему еду, и занималась бы его костюмами, и сидела бы за звукорежиссерским и осветительным пультом на его представлениях. Я стала бы ему хорошей помощницей, а по ночам мы бы с ним спали в обнимку в одной постели. Мне казалось, что я ему тоже нравлюсь. Он смеялся над моими шутками и однажды разыскал меня сам, когда я массажировала Арти.

Вы, наверное, думаете, что карлики и лилипуты присутствовали в «Фабьюлоне» всегда и в изрядных количествах. На самом деле, я очень редко встречала кого-то похожего на меня. В разное время у нас выступали обычные девочки-обезьяны, мальчики-аллигаторы и целая вереница сменявших друг друга толстяков и великанов.

Мама не раз говорила, что цирковые толстяки вышли из моды, потому что теперь стоит выйти на улицу – и у каждого десятого встречного задница толще, чем у того, кто сидит в балаганном шатре. Никто не будет платить за то, что можно увидеть задаром на каждом углу. Великаны тоже остались без дела из-за профессионального баскетбола и всяких лекарственных препаратов, которыми сызмальства пичкают ребятишек, чтобы те хорошо росли и их можно было отдать в баскетбольную секцию.

– Все идет полосами. Но есть вещи, которые никогда не выходят из моды, – говорила мама. – Голодари, толстяки, «живые скелеты» приходят и уходят, но настоящие уроды никогда не теряют своей привлекательности.

Так сложилось, что Мальчик-Игольница, присоединившийся к нашей тогдашней компании шпагоглотателей, был горбуном. Нормального роста. С огненно-рыжими волосами. Хрупкий, словно стеклянный лебедь, белокожий, в веснушках. С карими глазами и честным, открытым лицом. Его звали Винни Суини. Ему было всего двадцать, и он уже несколько лет работал вместе с другими артистами, пытаясь накопить денег на собственный трейлер и отдельный шатер.

Из дневника Норвала Сандерсона:

Лил заговорщически мне подмигивает и продолжает протирать тряпочкой банки, стоящие на прилавке. Опарыши наверняка это оценят. Мне вспоминаются строки Эсхила: «О, заступница диких чад! Сосунков-детенышей львицы грозной, всякой твари лесной молодое племя ты хранишь, прекрасная».

Она говорит, что они с Ифи сегодня ходили гулять. Похоже, она игнорирует Элли нарочно – вообще не упоминает ее в разговорах. Все мысли Хрустальной Лил заняты тем, что уже совсем скоро она станет бабушкой.

Лил утверждает, что Ифи носит под сердцем близнецов. И «было бы просто чудесно, если бы они оказались сиамскими, правда?». Она (Лил) говорит, что для шестимесячной беременности у Ифи слишком большой живот. Ифи твердит, что ей хочется лишь одного: увидеться с Арти. Лил просит меня передать это Арти. «Мальчик так занят… Я сама с ним не вижусь. Заглядываю иногда на его представления, чтобы хоть издали посмотреть».

Глава 23 Большая пушка генералиссимуса

Из архива Норвала Сандерсона:

(Ифигения, беременная, обнимает Элли, низведенную до состояния овоща после лоботомии, на диване в фургоне близняшек – в беседе с Н. С.)

У Оли есть парень? Оли и Мальчик-Игольница? У нее разве есть время? Она всегда с Арти.

Однажды у меня почти появился парень. Элли не возражала. Когда я с ним говорила, она «выключалась». Не участвовала в разговорах, молчала, будто ее нет вообще. Она хотела, чтобы я влюбилась.