Любовь гика

Жизнь там унылая, скучная, рассказывал мистер Форд, заняться особенно нечем, разве что ловить мух, которых там было в избытке. Он узнал много интересного о мухах от старого боцмана, сбежавшего в море с какого-то тухлого мясокомбината в Небраске.

– Муха, – говорил мистер Форд, раскачиваясь на каблуках и теребя в пальцах серебристые застежки подтяжек, – подобна маленькому вертолету. – Он вытаскивал из кармана лассо и принимался раскручивать его над головой, вполне убедительно изображая кружащую муху. – Думаю, матушка вам говорила не раз, что муху легче поймать на мед, чем на уксус. Но мы-то знаем, что́ мухи любят больше всего!

Он протягивал свободную руку к застеленному бархатной скатертью столику и эффектно снимал серебряную куполообразную крышку с неглубокого подогреваемого блюда. Свечи под ним вздрагивали огоньками, и зрители прыскали со смеху при виде дымящейся кучи дерьма на изящном серебряном блюде.

Си-Би Форд был очень разборчив в сортах дерьма, которое использовал на выступлениях.

– Коровий навоз, – однажды признался он по секрету, – мне не подходит. Да, он хорошо привлекает мух, но его не видно из зала. Свежий коровий навоз слишком жидкий, его не уложишь кучей на блюдо. Сухие коровьи лепешки можно навалить горкой хоть до луны, однако мухам они не особенно интересны. Свежий конский навоз мухам нравится, да, но совершенно не впечатляет зрителей. Конский навоз многим даже приятен. Практически каждый, кого ни спроси, скажет, что он не воняет, а пахнет чем-то домашним, уютным. А наша задача – потрясти публику. Чтобы если дерьмо, так дерьмо. Без дураков. Свиной навоз тоже не вариант. Тут все зависит от корма. Свиной навоз может быть жидким, а может быть твердым. Но меня, если честно, мутит от запаха. Просто воротит. Так что я с ним не работаю. Значит, у нас остается два варианта сценического дерьма: собачье и человеческое.

Лассо вертелось над блюдом с дымящейся кучей, смешки в зале стихали, и Си-Би Форд продолжал свою лекцию. Он прекрасно рассчитывал время, не давая публике заскучать. Он говорил, крутил лассо, и вскоре к блюду слетались мухи.

– А вот и первая гостья… Вот что значит свежая приманка, – говорил он.

У него за сценой стоял большой ящик, затянутый плотной сеткой. В ящике сидели мухи: синие мясные мухи, крупные и медлительные. С ними было легко работать, и их было хорошо видно и слышно даже с задних рядов. В определенное время мальчик-помощник, прятавшийся за сценой, приоткрывал дверцу ящика, и мухи медленно выбирались наружу, одна за другой. Пяти-шести было достаточно. Очень скоро к подсадным мухам присоединялись обычные, и мистер Форд убирал лассо в карман. Он приглашал из зала на сцену хихикающую девушку – непременно с длинными волосами, – чтобы она ему помогала.

Поимка самой первой мухи всегда сопровождалась большой суматохой. Мистер Форд носился по сцене, как бешеный конь, размахивал руками, чуть не врезался кулаком в кучу дымящегося на блюде дерьма. Он заставлял девушку-ассистентку махать руками и гнать мух на него, и все это время не переставал просвещать публику в различиях и сходствах между мясными, навозными и цветочными мухами, пока зрителям не начинало казаться, будто он никогда не поймает эту несчастную муху. Но они все равно хохотали и с нетерпением ждали, когда же мистер Форд все-таки вляпается рукой в кучу дерьма.

А потом как-то вдруг муха оказывалась у него в кулаке, и он подносил кулак к микрофону, чтобы зрители слышали жужжание. Мистер Форд дул на кулак, бешено тряс рукой, «чтобы слегка оглушить нашу мушку», резко дергал запястьем и швырял муху на стол.

– Она малость контужена, но очень скоро придет в себя, так что нам надо действовать быстро, пока она не очнулась.

Он подзывал к себе длинноволосую помощницу, быстро выхватывал из кармана маленькие острые ножницы и отрезал у девицы один волосок. Обычно девчонки и пикнуть не успевали.

– Завяжем тут затяжной узелок и стреножим нашу малышку.

Скользящая петля из волоса охватывала лапку оглушенной мухи и затягивалась в узелок. К свободному концу волоска мистер Форд прикреплял клейкой лентой маленькую светящуюся бумажку. Пока первая муха приходила в себя, мистер Форд успевал изловить еще пять. Теперь он проделывал это легко и просто, словно собирал виноград. Со всеми мухами он поступал так же, как и с первой, уверяя растерянную, разрумянившуюся ассистентку, что с такими густыми, роскошными волосами она может пожертвовать шестью волосками, чтобы укротить полдюжины диких зверюг.

Все это происходило буквально за три минуты, и вот уже стайка слегка ошарашенных мух летела, пьяно шатаясь в воздухе, над зрительным залом, волоча за собой крошечные бумажки с надписями: «ЕШЬТЕ У ДЖО» или «ДОМАШНИЕ ОБЕДЫ».