Любовь горца

Невозможно сказать, что было тверже: стена за спиной у Филомены, мужчина, прижавший ее к стене, или крайняя плоть, горячо пульсирующая, как раскаленный утюг, у нее на животе. Его возбуждение было таким же огромным, как он сам. Цель Лиама была понятна, его вожделение – неизбежно. Филомену настолько потрясло охватившее ее ощущение, что она боялась потерять сознание. Ее начала колотить сильная нервная дрожь, будто она оказалась на пронзительном холоде. Но внутри загорелся жидкий огонь, поразивший все внутренности и начавший накапливаться внизу.

Разве она не сердилась на Лиама? Разве не была унижена, оскорблена и… разве она не собиралась немедленно уехать? Она испугалась, должна была испугаться. Но это было неправильно, и теперь она не могла вспомнить почему. Каким-то образом Лиам Маккензи сумел обратить ее возмущенные мысли в ничто. Всего одним поцелуем он превратил ее в первобытное существо, подчиняющееся инстинктам и неспособное контролировать свои самые тайные потребности.

Острый запах его мыла и мускусный аромат чего-то темного, земного наполнил ее чувства, и Филомена вдохнула его глубоко в себя. Поцелуй был сначала грубым, но постепенно стал нежнее, движения губ были требовательными и жадными, но странно неторопливыми. Он старался проникнуть в глубину ее рта с ласковой настойчивостью.

Филомена ожидала, что сейчас ощутит обычное отвращение, которое сопровождало минуты интимной близости, приготовилась терпеть тошноту и страх. Но его руки гладили нежную кожу ее шеи, вызывая дрожь, и она с удивлением обнаружила, что противные эмоции не возникали. В ней пробудилось предвкушение, когда его сильные пальцы начали ласкать изгибы ее плеч.

– Поцелуй меня, Мена, – простонал он рядом с ее ртом, и его горячее влажное дыхание тронуло ее губы. – Приласкай меня. Научи сдерживать моего демона.

В темноте ей были видны только белки его глаз, окружавшие черные зрачки и радужки, поэтому он действительно казался демоном. Дрожащими пальцами она осторожно дотронулась до его челюсти. Щетина оцарапала пальцы, когда она начала ощупывать его грубое лицо твердых очертаний, которое ей давно хотелось внимательно изучить, хотя она не позволяла себе даже смотреть на него слишком долго.

Каким суровым он всегда казался, каким сильным, умелым и далеким! Никогда не выказывал ни малейшей слабости, никакой уязвимости. Только сейчас, с ней. Лиам прижал ее пальцы к лицу, чтобы продлить ее прикосновение, и вместе со вздохом с его губ сорвался непроизвольный звук.

Она растерялась, потому что никогда не могла отвернуться от раненого животного. Лиам Маккензи был именно таким. Шрамы на его душе были ужасны и глубоки, как шрамы на спине. Некоторые раны все еще кровоточили, отравляя его и мешая обрести счастье и мир.

Сколько трагедий лежало у них за спиной! Их мучали и били люди, которым следовало любить и защищать их. Их бросили в жестокий мир, и они старались найти в нем свое спасение. Искали убежище, но все еще надеялись на воздаяние.

Охваченная страстью, дрожа, Филомена поднялась на цыпочки и прижалась губами к его рту. На этот раз ее горячий язык встретился с его, а руки ласкали выпуклую грудь, стараясь обхватить широкий торс, насколько это было возможно. Ее руки искали место, где можно остановиться, сначала двигаясь легко, как крылья мотылька, а потом прижимая его к себе все сильнее.

По спине Лиама пробежала дрожь, когда он почувствовал ее пальцы на мощных мускулах спины. Они невольно вздрагивали и сокращались под ее пальцами. Лиам сладостно постанывал, ощущая, как Филомена трогает его шрамы, а она воспринимала только его мужскую мощь.

Его голод становился все ощутимее, отчего ускорялось дыхание. Его руки были везде, они охватывали пальцами ее груди, и те становились тверже, а соски уплотнились и болели. Пальцы мяли грудь нежно и настойчиво, и она почти не воспринимала ничего вокруг, кроме ощущения в сосках.

Она вскрикнула от удивления, когда почувствовала, что низ живота напрягся и дернулся от желания, на которое, как ей казалось, она не способна. Там стало влажно и горячо, ее тело жаждало его. И он отозвался в ответ.

Холодный воздух коснулся ее ног, когда его руки схватили тонкий халат и распахнули его. Мужское колено настойчиво вошло между ее ног, в то время как его губы томили долгими, глубокими поцелуями. Его тело прижало ее к стене, халат распахнулся, и вместо ткани она ощутила его кожу.

Маркиз проглотил ее вздох, когда она поняла, что между ними больше нет его килта. Одним плавным движением он раздвинул ей ноги и прижался обнаженной ногой к ее плоти.

Он сказал что-то на незнакомом языке и, прижимаясь к ней, начал двигаться, отчего вместо паники Филомена ощутила приступ желания. Неожиданно мускулы его ноги тоже стали мокрыми и скользкими, но он продолжал двигаться, создавая странное и необыкновенно приятное трение. Ствол его члена прижимался к ее бедру, и Лиам продолжал качаться. Она понимала, что ему хочется проникнуть внутрь нее, и, если она откроется ему навстречу, он погрузится в ее горячее нутро так глубоко, как только сможет.